– Вообще-то я и собирался испытать действие ридорнита на своей шкуре, – ворчливо откликнулся Октарис.

– Тогда это впервые, когда мое право идти на риск неоспоримо по сравнению с твоим. Ты нужен нам, брат, – с истовой верой глядя в темные, как сама Тьма, глаза, почти прошептал Бранд, – ты нужен им, – широким жестом обведя уже начавший пробуждаться лагерь, пытался убедить он Повелителя, – и им, – устремив горящий взгляд на эльфов, сорвался он на отчаянный хрип.

– Я не могу тебя потерять… снова, – обнажая окоченевшую душу, с болью выдохнул Октарис. Словно высохшая, потрескавшаяся на солнце глиняная корка, с его измученного сердца опадали тонкие чешуйки льда. – Но я принимаю твое право на риск.

– Надеюсь, мы выдержим. Я скоро вернусь, – перепрыгнув ручей, Бранд быстрой, но отчего-то кажущейся неизмеримо тяжелой походкой направился к разжигающим костры воинам.

Отказавшись от завтрака, Повелитель, ссутулившись на скатке под грузом тяжелых мыслей, терпеливо ждал, когда эльфы перекусят холодными бутербродами, и вскоре, не дожидаясь возвращения предводителя, спутники перебрались к разбитому до самого леса лагерю.

Сначала робкие, но с каждой минутой все более радостные приветствия Повелителю раздались со всех сторон, расправляя согнутые тревогой плечи демона. Мгновение, – и перед сотнями наполненных надеждой глаз оказался истинный правитель Темных Земель – гордый, властный, излучающий невероятную силу и скрытую мощь…

– Что я тебе говорил, Трис? – выныривая из гущи столпившихся дозорных, блеснул единственным глазом Бранд. – Ты – их сила. За тобой они пойдут даже на смерть.

– Хватит смертей, – сжал в жесткую линию губы Октарис, – давайте начинать.

По приказу предводителя в центре небольшого, освобожденного для Эйраниэля круга разожгли жаркий костер, а рядом, выкатив откуда-то из леса, пристроили огромный, покрытый курчавым изумрудным мхом ствол векового дерева.

– Ты недолго выдержишь на ногах, – набрасывая на бревно толстое, сложенное в несколько раз походное одеяло, пояснил Бранд нехитрые приготовления, – а огонь согреет, пока солнце не растопит ночной холод.

– Ты готов? – когда Эран снял плащ, обнажая губительный артефакт, и устроился на импровизированном сиденье, спросил брата Октарис.

– Да, – решительно шагнув к затаившему дыхание эльфу, демон протянул руку и кончиками пальцев дотронулся до поверхности бездонного, наполненного клубящимся страхом колодца, каким ему показался матово-переливающийся камень.

Один вдох… Сердце, борясь с окутавшим его ужасом, пропустило удар… Второй… пот градом заливает виски, стекая за ворот шелковой куртки… Третий… невыносимая боль бьет изнутри, закладывает уши, поглощая любые звуки, превращая их в пульсирующий кошмар… Четвертый… дышать невозможно… Свет проникает в каждую клеточку, выжигая свое тавро… Пятый… последний… спасительная Тьма окутывает сознание, нашептывая что-то невнятно-ласковое… обещает покой… Но нет, что-то мешает, как острое, засевшее глубоко под кожей жало… вырывает из блаженного беспамятства, возвращая в полный мучительной боли мир… Слепящая вспышка, и к нему вновь возвращается способность слышать…