Тут все еще царила сутолока, хотя часть пациентов уже исчезла. Большинство легкораненых перевязали и выписали. Часть тяжелораненых удалось стабилизировать и переместить в переделанную под дополнительную палату комнату отдыха.

Часть – не удалось.

Рошель и санитары чем дальше, тем больше становились похожи на своих пациентов – бледные, с темными кругами под глазами и с трясущимися руками, с уставшим, медленным шагом или наоборот – с рваными, дергаными, птичьими движениями искусственно возбужденных стимуляторами мышц.

Искатель сидела на высокой госпитальной койке. С ней разговаривала Рошель, но едва командир появился в помещении, медик подошла к нему.

– Все не слишком плохо, но и не слишком хорошо, капитан. Она способна подключаться, и физически все в порядке, но… Ковакс бы пригодился.

Он кивнул. Корабельный психолог обычно и занимался такого рода делами. Но, к сожалению, место Ковакса по тревоге было по левому борту, и тот же удар, который лишил «Хищника» метателей с седьмого по двенадцатый, отобрал у него и психолога. А еще двадцать других людей.

– А вы?

– Делаю, что в моих силах. Потому-то я вас и позвала. Подумала, что, возможно, разговор с… – Она кашлянула. – …командиром чем-то поможет. Она знает, кто она, а это уже кое-что.

Ну да, доктор знала.

– Я пойду к ней.

Рошель кивнула:

– Пять минут. Потом пора давать новые лекарства и начинать следующую часть терапии.

– Понял.

Искатель, едва лишь он подошел, смерила его равнодушным взглядом.

– Капитан Кристенсен.

– Как ты себя чувствуешь?

– Чувствую… чувствую себя хорошо, – улыбнулась она вежливо. – Когда я могу снова подсоединиться?

Он покачал головой и схватил ее за руку.

– Мы почти на позиции прыжка, но еще подождем, сколько понадобится.

Искатель медленно опустила взгляд. Изучающе. Чуть склонила набок голову, глядя на свои сомкнутые ладони.