– Мы справимся, капитан. Если что-то случится, мы вам сообщим.

Он покачал головой, слабо улыбнувшись.

– Мы видим шлюз в криогенные помещения. Выглядит неповрежденным. – Камера показала несколько мертвых диагностических датчиков на бронированных воротах. Боцман взялся за рычаг аварийного открытия двери. Шипения сжатого воздуха, когда ворота начали открываться, они не услышали; открылись внутренности тесного шлюза транспортника. – Проходим парами, я и Беллати первыми, потом Ривер и Джулиамме, Боклев и Тивайтис, потом Руморен и Швайцер.

Уже через полминуты они знали, что могут не беспокоиться о процедурах. Кто-то – кажется, Боклев – выругался в микрофон, кто-то еще машинально отступил на шаг.

Из-за отсутствия искусственной гравитации найденные ими люди висели над полом в призрачном танце. Из-за мороза космоса кожа их посинела, а вакуум прочертил почти черные линии замерзшей крови под глазами, носом и вокруг ушей. Мужчины и женщины, в одинаковых серых одеждах, которые используются во время гибернационного сна.

Колониальные войска.

Неподвижные либо плывущие сквозь зал по инерции от давно погасшей ударной волны, а свет фонарей спасательной группы отбрасывал длинные тени на противоположную стену зала.

Вся смена в пункте управления замолчала, словно зачарованная вглядываясь в мониторы. Перед камерой Беллати медленно проплыла женщина, с головой, окруженной ореолом коротких замерзших волос. Жетон солдата висел перед ее лицом на цепочке, а из-за темных линий крови создавалось иррациональное впечатление, что женщина плачет.

– Криогенное помещение А, нет давления, нет запитки. – Доклад Куберы сломал заклинание. Офицеры вздрогнули, а потом вернулись к своим занятиям.

– Мы поняли, Вильга, нет давления, нет запитки. Проверь автономные системы – и продолжайте.

– Принял. – Группа боцмана двинулась дальше, но уже никто не верил, что сумеют спасти хотя бы кого-то.

* * *

Он поправил воротник парадного мундира. Церемония началась два часа назад. Традиция Военного Флота говорила, что погибших матросов должен провожать офицер с их корабля. Но на «Тоскании» не выжил никто, а потому эта обязанность выпала Кристенсену как командиру конвоя.

Несколько прощальных слов и прочтение двадцати шести фамилий членов экипажа транспортника, тех, кто погиб во время прыжка, тянулись пять самых долгих минут его жизни.

Потом начал говорить генерал Валери.

Валери пробудили недавно, специально для этого события – пехоту должен провожать офицер пехоты. Кристенсен мог только представить себе, что чувствовал солдат, когда его пробудили из гибернационного сна, чтобы рассказать о смерти семисот его людей. Генерал сейчас пребывал на мостике «Белфаста», а его голос был слышим по связи на каждом корабле конвоя.