– Пока нет. Однако скоро мы их расшифруем. Они немного сложнее. Их чародеи накладывали заклятие одно поверх другого, потому и снять их непросто. Как будто собираешь мозаику. Но мы обязательно найдём решение.

Во мне разгорается надежда. Надо обязательно рассказать Тьерни о хитростях амазов. Я вглядываюсь в даль, однако из всех городских зданий вижу лишь великолепный Королевский зал и статую Великой богини на главной площади.

– Странные вы, – сообщаю я Валаске. Напиток развязал мне язык, хочется говорить обо всём, что приходит в голову. – Вы делаете столько важного и полезного: помогаете феям снимать заклятия, противостоите гарднерийцам, принимаете беженцев. Вот только… ваши мальчики… Я видела сына Сорчи… Я тебе не говорила? Я рассказала ей о нём. Знаешь, что она ответила?

Валаска вопросительно поднимает брови.

– Она сказала, что ей всё равно. А мой друг Андрас в неё влюблён. Но и он для неё пустое место. Почему вы такие бессердечные?

Валаска смотрит в сторону.

– Не суди о том, чего не знаешь, – произносит она.

Я презрительно фыркаю и отворачиваюсь.

Перед глазами всё плывёт, как в тумане. Алое сияние над городом амазов смешивается с серебристым светом луны, как на палитре художника.

– Когда Сорча отнесла своего малыша ликанам, я две недели ночами сидела около неё. Она засыпала, только выплакав все слёзы. Ей было очень тяжело отдать малыша. И расстаться с Андрасом тоже.

Я потрясённо поворачиваюсь к Валаске.

– Но мне она сказала… и мне показалось, что она ненавидит Андраса. И Коннора.

Валаска недоверчиво усмехается.

– А ты думала, что Сорча разрыдается и станет оплакивать Андраса и сына в Королевском зале, набитом воительницами? Всё гораздо сложнее, чем кажется. Многие из нас влюблены в мужчин, страдают по сыновьям, некоторые тайно навещают и детей, и любовников. Ты же встречалась с Кливом Сореном и наверняка догадалась о его отношениях с Фрейей. Это давно всем известно.

– Ну да, догадалась, – признаю я.

– Фрейя ездит к нему несколько раз в год. Говорит, что отправляется на охоту. Одна. Никто её ни о чём не спрашивает, и она никому ни о чём не рассказывает. Её просто оставили в покое.

– А если бы рассказала?

– Её бы изгнали из наших земель.

– Навсегда?

Валаска кивает, словно поддерживая такое решение.