– Это тебе от Короля под Вершиной, – буркнул Харапиор. – Он попросил меня снизить твою цену.

Она бросила на него гневный взгляд, левый глаз ее заслезился.

Он поднес руку к ее горлу, однако лишь провел пальцем по охватывающему ее шею зачарованному металлу. По Ошейнику Боли.

– Его сработал сам Эмилидис, – сказал он. – Из всех, носивших этот предмет, никого не осталось в живых. – Взгляд его черных блестящих глаз на мгновение замутился, обратившись к вещам одновременно жутким и неисповедимым. – И ты умерла бы, если бы посмела пролить самую малую толику света Смыслов… Конечно! Подумать иначе значило бы оскорбить саму память ремесленника.

Он сглотнул, опуская взгляд к кончикам ее грудей и ниже.

Огромные зрачки вновь заглянули в ее глаза.

– Но я-то знаю, что ты – дунианка… И даже в тупом твоем лезвии может скрываться отравленный шип.

Он вздохнул.

– По собственной глупости я посчитал, что это знание даст мне власть над тобой. И теперь я погрузился во всякие неоправданные подозрения. И, как в наваждении, стараюсь понять, где именно следует мне искать эту отравленную булавку. И я спрашиваю себя: что сделает мой король, когда наконец увидит тебя? Что может сделать любая душа, получив в подарок столь знаменитую певчую птицу?

Он усмехнулся.

– Ну конечно же, он велит ей спеть.

Запрокинув назад ее голову, он затолкал шелковый мешок ей в рот, в самое горло. Серва зашлась в кашле. Глаза Харпиора удовлетворенно блеснули.

– Нет голоса, – сказал он, – нет и ядовитых шипов.

Боги, алчные, всемогущие, словно голодные волки, воют за извечными вратами смерти. И нелюди, потомки Имиморула, решили отказать бессмертным в сочном мясе собственных душ, такова была их гордыня. И потому, если люди просили, чтобы им позволили жить так, дабы потом они стали чем-то вроде домашней скотины на небесах, нелюди просили, чтобы им было позволено умирать незаметно, уходить вовне и исчезать в глубочайшей из бездн.

– Так вот зачем спустился сюда твой отец, – проговорил юноша. – Чтобы найти забвение?

Они шли, следуя за своими тенями, туда, где мерк свет, к той груде, которую Сорвил заметил ранее.

– Все ищут его, – негромко отозвался Ойнарал. – Он здесь, потому что он из Высоких, а все Высокие, сдаваясь, приходят к озеру.

– Почему?

– Скорбь иначе действует на них: смятение их не столь глубоко, и буйный нрав полнее властвует над ними. Они приходят сюда потому, что только Высокий может надеяться пережить безумную ярость Высоких.