Глазок вновь обрел полную яркость, и сточная канава, бывшая когда-то озером, явила взгляду свой сальный блеск. Накинув на плечи капюшон, Моримхира озирался по сторонам, хмурясь в ярком свете; он сиял, как ангел, на фоне черной жижи, а глаза его сверкали колдовской мощью.

Он тоже был удивлен.

Древний нелюдь возобновил свой труд, продвигая клеть вперед, каждый новый гребок превращал его спину в подобие широкого треугольника. Сорвил вновь погрузился в изучение поверхности вод, ощущая странное желание не просто заново пережить этот ужас – не только снова увидеть этот кошмар, – но посмотреть на себя его глазами.

Одетый в кольчугу сику положил свою длинную руку на его плечо, развернул к себе. И тот укор, который стремился донести его взгляд, немедленно исчез, стоило ему увидеть лик Котла.

Перевозчик трудился как раз за его плечом, и, взглянув на него, Сорвил заметил серую полоску, выраставшую на пределе досягаемости лучей глазка, – берег. Из черноты выползала гнилая полоска суши, белый и серый песок, черный от вязкой слизи обрез воды. Свет распространялся все дальше, и, следуя за ним, Сорвил увидел новые ленты песка, тени, съеживающиеся в несчетные ямки. Он как раз заметил, как обретает смутную материальность какая-то груда, когда понял, что клеть вот-вот уткнется в берег. И потому вцепился в рукав сику, сжав в горсти нимилевые кольца.

И сам удержал своего пошатнувшегося спутника на ногах, когда клеть, вздрогнув, остановилась, наткнувшись на подводную отмель.

Но вместо того чтобы поблагодарить, Ойнарал отвел взгляд и, указав на нос, жестом поманил Сорвила за собой. Перевозчик прошествовал мимо них на корму, и Сорвил был потрясен его сосредоточенностью даже более чем изборожденным морщинами лицом. Как будто внутри старика находилась какая-то взведенная боевая машина, столь же могучая, сколь стар он был. Прежде чем спрыгнуть с палубы клети следом за сику, юноша еще раз оглянулся.

Сорвил приземлился на краю отбрасываемой носом судна тени, умудрившись не задеть мерзкие воды. Песок здесь был не холоден и не тепл, но прикосновение его оказалось мягким, как касание шелка. Распрямляясь, Сорвил заметил, как вытягивается его тень на утоптанном песке. Свет глазка был здесь достаточно ярок, чтобы сделать мутную воду прозрачной и осветить жмущееся к берегу скопление трупов. То тут, то там некоторые из них выкатывались из воды – по всей видимости, принужденные к тому движением клети, если учесть полную, как в луже, неподвижность вод озера. Сохраняя в воде видимость целостности, на воздухе мертвые тела рассыпались на кучи костей и груды кожи.