– Он здесь, – сказал сику, напряженно вглядывавшийся во тьму. – Это его оружие.

Многие души окружали их, понял молодой человек. Души чудовищные, таящиеся во тьме и ждущие. Сюда-то и направлял свой путь Перевозчик – сюда доставлял он свиное мясо и другой провиант.

Так вот где Ойрунас установил свою власть.

– И что будет теперь? – повторил юноша.

Ойнарал застыл в позе человека, не желающего шевельнуться.

– А скажи мне, человечек, – проговорил он полным интереса голосом. – Скажи, если бы тебе предстояло увидеть тень своего отца, разлагающуюся в этом унылом месте, какие чувства ты бы испытывал? Если бы ты ждал здесь Харвила, стискивал бы твою грудь ужас? Наливались бы кости свинцом?

Сорвил посмотрел на профиль нелюдя.

– Именно так.

– И по какой, позволь спросить, причине? – осведомился темный силуэт.

Сорвилу казалось, что он ощущает нечто кислое и малоприятное.

– От стыда, – ответил юноша. – За то, что он не сумел быть таким, каким велит ему быть его слава.

Ойнарал очень долго обдумывал эти слова.

Нелюдь наконец извлек из ножен Холол и взмахнул его пламенным откровением над серой пустошью. Рассыпавшиеся искорки света подчеркнули бесплодную белизну берега, разбросанных по блеклому песку ничем не прикрытых костей, костей и снова костей.

Выставив перед собой свое загадочное оружие, нелюдь устремился в серую пустоту. Полы его кольчуги сверкали серебряными искрами при каждом движении.

Сорвил заторопился следом, переставляя ноги, будто бы сплетенные из соломы. Действительно, что бы сделал он сам, если бы это его отец укрывался в лежащей перед ними черноте? Бросился бы навстречу, припал бы, рыдая, к его ногам, молил бы о незаслуженном прощении? Или бежал бы со всех ног, бежал как можно дальше от истины Священной Бездны?

Да и любил бы он, как и прежде, Харвила, мудрого и могучего короля Одинокого города? Или уже возненавидел бы его за свои долгие страдания в попытках подражать его примеру? За то, что оставил своего маленького сына в столь суровые дни в руках столь злобной и ненадежной судьбы.

Более того, любил бы еще его сам Харвил?

От таких вопросов становилось трудно дышать.

Человек и нелюдь шли по песчаной, засеянной костями пустоши, песок временами отступал, прятался в огромных впадинах в сухой скале. Свет Холола озарял все более и более неровную местность: засыпанные щебнем котловины и насыпи; каменные полки ступенями поднимались в густеющей тьме, образуя что-то вроде лестницы; на пределе видимости просматривался как будто огромный каменный причал, он резко выделялся на фоне других каменных глыб.