И они удивлялись, что сумели зайти так далеко.

Первым это заметил адепт Завета по имени Нюм, находившийся в покинутой ставке Саккариса на Инголе. Еще мальчишкой Нюм гордился остротой зрения – он даже мечтал стать когда-нибудь лучником, до тех самых пор, пока его не забрали в Атьерс. Он взмахнул рукой, привлекая внимание товарищей и убедившись, что они заметили его жест, указал куда-то за пределы всех забитых мертвечиной окрестностей и далей. Но адепты пока что видели лишь нечто, парящее высоко в небесах и кружащее над копошащимся пятном Орды.

Чародейские линзы заскрежетали у ног.

Зрелище чудовищной бойни опустошало сердце в той же мере, в какой и разум, но терзался он не по причине жалости или сострадания, а лишь из-за невероятных масштабов происходящего смертоубийства. Даже жизни, для тебя не имеющие никакого значения, могут выворачивать наизнанку душу, когда становятся холмами из трупов.

Это же шранки! Отчего он не чувствует радости – нет, нутряного восторга, – как все остальные?

Оттого, что ему известна истина?

Пройас и Кайютас во главе отряда, состоящего из штабных офицеров и ординарцев, находились высоко на южных склонах, откуда могли во всех подробностях рассмотреть сверкающую громаду Ордалии, которая надвигалась узловатым ковром на широкие пространства внизу. Люди шагали плечом к плечу, спаянные такой выучкой, что казались навязанными вдоль одной веревки узлами. «Линия! – без конца вопили во время тренировок имперские инструкторы. – Каре!» Только эти понятия считались в битве по-настоящему священными и стоящими любой принесенной жертвы. Удержи линию, сохрани каре, и все остальное, имеющее ценность и оставшееся за пределами битвы, тоже будет спасено: будь то твоя жена или твой король, твой сын или твой пророк. Умри, храня линию, – и будешь спасен, ибо Гильгаоал столь же щедр, сколь и безжалостен.

Попытка же оставить линию грозила проклятием.

В ходе каждого сражения с Ордой люди следовали этим правилам и верили в них. Даже во время ужаса Ирсулора врагам, во всяком случае по словам Саккариса, пришлось буквально завалить своими телами их упершиеся боевые порядки, поглотить и переварить их, словно куски жесткого, неподатливого мяса. Все минувшие годы, на всех советах, где генералы планировали эту кампанию, именно стойкость войск признавалась самым главным вопросом, наиважнейшей из всех прочих забот, кроме разве что снабжения. Военачальники читали и перечитывали Священные саги, штудировали уцелевшие фрагменты древних летописей, даже изучали отчеты Завета о Снах Сесватхи, пытаясь постичь, каковы были народы и государства, пришедшие на смену тем, что погибли под пятой Мог-Фарау во дни Дальней Древности.