Стойкость. Не хитрость. Не чародейская мощь. Не считая капризов Блудницы, не считая слепого везения, именно стойкость – дисциплина – отличала и отделяла выживших от погибших.

Та самая, что исчезала и растворялась сейчас прямо на глазах у Пройаса, с ужасом взирающего на происходящее.

Ему казалось, что он словно наблюдает за брошенной в огонь восковой картиной – огромным полотном с изображением идеально ровных, не считая изъянов местности, боевых порядков, которое вдруг прогибается, плывет, а потом растекается, будто растопленное масло. Вновь и вновь он ожесточенно жестикулировал – ибо никакой отдельный человеческий голос не мог быть услышан – приказывая, чтобы рога трубили сигнал прекратить атаку. Он махал руками, словно безумец, до тех пор пока Кайютас не схватил его за левое предплечье. Все это уязвило его: и подобие Келлхусу, что он увидел в увещевающем взгляде имперского принца, и его напоминание о том, что ничто не делает человека настолько слепым к будущему, чем возмущение по поводу уже оставшегося в прошлом, и пришедшее вдруг осознание, что он стал одним из тех, кому требуются подобные напоминания.

Они спешно двинулись вдоль одного из множества отрогов Мантигола, спотыкаясь о пласты искромсанных шранчьих трупов. В воздухе витал запах соли, хотя до моря было в любом случае далеко – неважно, собираешься ты осторожно спускаться или лететь вниз головой. Прямо под ними змея исполинской колонны, дрожа и пульсируя, ползла вперед без какого-либо порядка или строя – огромный эллипс, состоящий из невообразимого множества потерявших даже подобие дисциплины людей. Поле битвы простиралось перед ними: насыпи перемежались с оврагами и низинами и тянулись вдоль изгибающегося побережья до самого горизонта. Мертвые шранки устилали все вокруг, кроме самых отвесных склонов. Колдовские огни озаряли горы, начиная от самых вершин. Там же виднелись миниатюрные фигурки, висящие, покачиваясь, над дрожащими тенями и струящимися потоками света. Впереди, на расколотой седловине Олорега, словно на поверхности накренившегося стола, бушевала битва – топтались огромные вздымающиеся массы, окутанные клубами пыли. Люди смешались с неисчислимыми множествами погани и в своей кровожадности стали от нее неотличимыми. Могучие звери, явившиеся, чтобы покончить со своими более мелкими сородичами.

Острая боль, терзавшая пройасово сердце, рванулась вверх, сжав ему глотку.

Кайютас положил руку ему на плечо и, вытянув свой длинный палец, указал куда-то в направлении окутавшей горизонт голубоватой дымки. И экзальт-генерал увидел крепость Даглиаш, скорчившуюся, будто дохлый паук, на обезглавленных плечах Антарега. Узрел сверкание далекого колдовства и длинный шлейф то ли дыма, то ли пыли, взметающийся вверх, словно опиумный дым, выдуваемый губами самой земли из ее собственного нутра.