Ауранг… Ауранг! Мерзкая бестия. Старый враг.

Ну наконец-то.

Поначалу Пройас со своей свитой старался держаться повыше, чтобы иметь возможность обозревать все святое воинство целиком, но решение это оказалось ошибочным, особенно с учетом того, что склоны вздымались все круче, а трещины и разломы между ними становились все глубже. Катастрофа, которой так опасался Пройас, все не наступала. Даже изнуренные быстрым бегом, даже стиснутые в слепые толпы, мужи Ордалии были неудержимы. Всесокрушающий прилив охватывал бурлящие шранчьи массы, поглощая их и оставляя на своем пути целые поля растоптанных и залитых лиловой кровью тел. Как отдельные люди они ревели, кромсали и молотили врагов, но как множество они потребляли, не столько обращая врагов в бегство, сколько не позволяя им ускользнуть. Пройас потерял троих из своей свиты, пытаясь спешно продвигаться вперед, ибо единственное, что он мог сделать, – это оказаться в нужном месте в тот миг, когда стремительный напор в конце концов неизбежно угаснет. И тогда он направился вниз – к побережью, уводя лошадей прочь с переполненных толпами склонов.

Добравшись наконец до залитой кровью береговой линии, он погнал своего коня на запад, надеясь, что Кайютас и остальные поспевают за ним. Он едва не кричал от облегчения, столь свежим и чистым был морской бриз. Само же море оказалось загрязненным и замаранным, как и следовало ожидать. Бледные конечности колыхались в перекатывающихся бурунах, отступающие назад волны играли черными отблесками в лучах солнца, а остающиеся на линии прибоя лужицы являли взгляду свой лиловый цвет. Дохлые шранки качались на волнах, сталкиваясь друг с другом и превращая прибрежные воды в какую-то вязкую массу. Прибой швырял и закручивал туши в омерзительные водовороты, почти целиком состоящие из гладкой поблескивающей кожи и маслянистой пены. Зрелище было каким-то дурманящим: лица утопленников поднимались из мутных глубин, виднелись сквозь мерцающую на поверхности пленку, волны накатывали с плеском, отступали назад и вздымались, и снова накатывали…

Узкая прибрежная полоса благодаря прибою оказалась относительно чистой, и крепкая маленькая лошадка Пройаса беспрепятственно помчалась вдоль песчаных отмелей, лишь иногда перескакивая через лежащие тут и там тела.

Касание ветра взъерошило его бороду, а внутри него что-то пустилось вдруг вскачь.

Рядом, на растрескавшихся склонах Уроккаса, словно на вздымающихся стенках гигантской чаши, сыны человеческие забивали и свежевали сынов нин’джанджиновых.

Анасуримбор Келлхус выглядел отсюда отдаленной мерцающей искоркой, недвижимой, как путеводная звезда. Лезвием ножа, слишком тонкого, чтобы его можно было увидеть, он взрезал извергавшую черный шлейф глубину.