Он придет!

Они обнаружили, что стоят теперь на другом плоту, плывущем по иным, намного более опасным морям. А еще этот плот тонул. С полуразрушенного парапета Саубон вместе с остальными наблюдал за скачущим, машущим когтистыми лапами приливом. Его дыхание превратилось в ветхую конопляную веревку, которая, дергаясь взад-вперед, пилила его сердце. Проворные и проникающие повсюду существа уже буквально затопили внешние укрепления и, прорвавшись сквозь разбитый створ внутренних ворот, словно растущим прямо на глазах побегом, проникли в замковый двор. Саубон чувствовал какой-то странный, непривычный ужас, ощущение, приходящее обычно к тем, кто издалека наблюдает за своей приближающейся погибелью – нутряное знание, понимание, засасывающее, словно яма.

Он вернется!

Они видели, как ведьмы бредут прочь над заходящимися визгом просторами, в своих развевающихся одеждах подобные золотым цветам. Они видели его, как искру над горными пиками или над сияющими в солнечном свете песчинками побережья. Слышали его внушающие страх наставления.

Даглиаш был поглощен суетливым бурлением. Повсюду, куда ни глянь, шранки просачивались во все щели в изъеденном веками камне, словно проворные и гибкие мальчишки. Воины смотрели, как омерзительные массы мечутся по Риббаралу, видели, как соляная статуя Гванве исчезла под натиском скребущих пальцев, заметили даже, как башраги вырываются из выпотрошенной ямы на месте Циворала – из Колодца Вири. Этот поток едва не закрыл от их взора блеск неземного золота, исходящий от загадочного вместилища.

Сама земля, казалось, кишит паразитами и гниет.

Ну пожалуйста! Как мог я не верить в тебя?

Повернувшись, Саубон увидел Богуяра: тот опасно склонился над выступом парапета, яростно бил себя в грудь и извергал на головы врагов потоки какой-то неслышимой брани. Лицо его, налившееся кровью, алело столь же ярко, как и его борода, нити слюны в ее прядях блестели в солнечном свете.

Ты знаешь мое сердце лучше, чем я сам!

Словно к огрызку яблока, брошенному в муравейник, Даглиаш сползался к ним. Шранки сбивались в колонны, валили оравами и толпами, со всех сторон стекаясь к Кевочалу. Черные стрелы уже летели в людей, колотя по парапетам. Воины в ответ выламывали камни из искрошившейся кладки и швыряли их вниз, на головы существ, которые уже лезли наверх прямо по стенам башни.

Холька устроил целое представление, вытерев огромным булыжником свой окольчуженный зад, а затем яростно метнув камень в тощих и умудрившись добросить его до самой стены, вдоль которой Саубон чуть ранее бежал к башне. Сразу трое существ упали замертво от этого булыжника – и весь отряд тут же разразился ободрительными возгласами, словно приветствуя удачный бросок счетных палочек. И тут экзальт-генерал осознал со всей глубиной и очевидностью… Смерть, понял он. Смерть! Он постиг всю грандиозность врученного ему дара.