Все это было опытом познания, стоящим дороже любого другого.

Горный ветер одновременно и пронизывал Выжившего насквозь, и скользил по его коже. Испещренной порезами. Рассеченной. Покрытой серповидными рубцами и сморщенной. Поверх старых шрамов на ней виднелись новые. Он мог бы использовать свое тело как карту или шифр, не будь его память абсолютной. Каждое безвыходное положение. Каждая жестокая схватка. Испытания были врезаны в саму его плоть наследием тысячи кратчайших путей. Принятых им бесчисленных решений.

Он стал иероглифом, живым указанием на вещи одновременно незримые и глубинные. Не имело значения, насколько ярко светит солнце – тьма все равно клубилась вокруг. Не имели значения дали и расстояния – исходящие слюной твари все равно обступали его. Не имели значения умиротворенное щебетание птиц и спокойное безмолвие высоких, поросших соснами утесов – кромсающие лезвия по-прежнему свистели в темноте, а где-то неподалеку острия клинков вспарывали воздух.

Разрезы и разрезы, и разрезы, и снова разрезы, разрезы и разрезы…

Он стал живым текстом. Единственным, что имело значение теперь, когда сгинула Ишуаль…

Выжившим.

Вместе с мальчиком они следовали за стариком и женщиной, вслушиваясь в краткие реплики, которыми обменивались эти двое. Лексические системы ширились. Грамматические конструкции изучались и пересматривались. Дуниане сопоставляли тональности с выражениями лиц и теперь могли извлекать все больше и больше значений из прежде почти бессмысленных звуков.

Они взбирались по склонам, следуя извилистым тропам и с трудом продвигаясь в тени вздымающихся до неба скал.

По какой-то случайности солнце выглянуло из-за горы над линией ледника так, что весь мир, казалось, засиял ослепительным светом. Они поднимались к огромным сверкающим равнинам, словно подвешенным прямо в воздухе и обращенным к ним своими искрящимися гранями.

Визжащие пузырящимся потоком изливались сквозь темноту. Выживший, вздрогнув, моргнул.

Мальчик заметил это.

Разрезы, и разрезы, и разрезы…

Несмотря на свою очевидную немощь, пара рожденных в миру почти не останавливалась, чтобы передохнуть. Они карабкались вверх, полные живости, рысцой бежали вместе с неослабевающим ветром – и так споро, что мальчику иногда приходилось напрягать все свои силы. Это было возможно благодаря тому веществу, понял Выживший, наркотику, что они слизывали с кончиков пальцев. Он помогал им дышать в той же мере, в какой обострял их ум и придавал ногам прыти.

Еще одна загадка…

Обещающая даже больше открытий, чем прочие.