А затем последовало невероятное, катастрофически реальное столкновение, словно он рухнул в пропасть и, совершенно обездвиженный, ударился о ее дно. Он открыл глаза… внутри уже открытых глаз… Щека его покоилась на жестком ковре из стоптанных трав, вокруг него и над ним буйствовали и метались тени – лес переступающих лошадиных ног. Люди сражаются с другими людьми? Да. Галеотские рыцари схлестнулись с облаченными в позолоченные доспехи койяури.
Менгедда?
О Господи! По сравнению с землей его ярость казалась такой пустой, такой бренной!
Он взирал поверх стоптанных трав. Недвижимый, он увидел, как юноша в тяжелых, старомодных доспехах рухнул с коня и упал – так же как он. Его светло-русые волосы выбились из-под кольчужного капюшона. Юноша смотрел на него в ужасе и смятении и, вдруг потянувшись вперед, схватил Саубона за руку, сжав его огрубевшие пальцы, словно стеклянные гвозди, ибо они не чувствовали совершенно ничего…
Кошмарный момент узнавания, но слишком безумный, чтобы испугаться по-настоящему.
Это его собственное лицо! Его собственная рука сжимает его пальцы!
Он попытался вскрикнуть.
Ничего.
Попытался пошевелиться, хотя бы дернуться…
Абсолютная неподвижность охватила его. Он лишь чувствовал некую пустоту – и не только внешней стороной своей кожи, но и внутренней. Казалось, что там, внутри, распахнулась или вот-вот распахнется какая-то дверь.
И он понял это так, как понимают все мертвецы, – с абсолютной убежденностью безвременья.
Ад вздыбился кипящим порывом. Воплощенные злоба и мука жадно бормотали в голодном ликовании…
Демоны явились, чтобы протащить его-внешнего сквозь его-внутреннего, вывернуть наизнанку, предоставив способное чувствовать и ощущать нутро опаляющему пламени и скрежещущим зубам…
Проклятие… несмотря ни на что.
Неописуемый ужас.
Он попытался уцепиться за руку юноши своими мертвыми пальцами… удержаться…
«Не надо! – хотел закричать он так громко, как только способен крикнуть мертвец. Но ребра его были лишенной дыхания клеткой, а губы – холодной землей. – Не отпускай…»
«Прошу тебя! – призывал он молодого себя, силясь поведать ему о всей своей жизни одним лишь взглядом мертвых очей
Не верь ем…