– Чего? – спрашивает она, доставая хору из мешочка и вновь убирая ее туда – к другой Безделушке. Ее зубы стучат. Она хватает свою золоченую кольчугу и натягивает через голову ее шелковую невесомость.
Квирри позволит им бежать всю ночь. Да.
– Твой нож неспроста был заперт в Хранилище, – говорит волшебник, по-прежнему пристально разглядывая клинок.
Неподвижный мальчик вперяет пристальный взор в окружающую темноту. Возможно, он умеет ощущать нечто вроде досады. Мимара, морщась от вони, накидывает на плечи свой плащ из подгнивших шкур.
– Величайший из древних мастеров создал его, – объясняет Ахкеймион.
– Что создал? – спрашивает она, отбирая у него нож. – «Бурундук»?
Мальчик-дунианин без усилий вскакивает на ноги, внимание его приковано к чему-то, таящемуся во тьме. Акка и Мимара тщетно всматриваются в ночь.
– Эй, бродяги! – разносится голос – резкий, с варварским акцентом.
Она едва не падает в обморок, столь велико потрясение.
Голос, человеческий голос доносится из обступившей их черноты, наполненный варварской яростью и триумфом, как оскаленная пасть – острыми клыками. Внезапно она чувствует их – окружившее их со всех сторон ожерелье из колючих шипов небытия, таких же как те, что касаются ее груди. Лучники, несущие хоры. Скюльвендские лучники.
– Слышите меня, отродья Трех Морей?
Бледная полоса лунного света прорывается сквозь низкое небо, освещая лысый холм.
Ахкеймион застывает с видом безумного колдуна-отшельника, столь же потрясенный, как и она. Лицо его обращено вниз и искажено ужасными предчувствиями. Мимара видит того, кто обращается к ним, – голубоглазый, бородатый скюльвенд, встреченный ими ранее. Жестоколицый язычник…
– Следуйте за мной или умрите! – кричит варвар, как-то странно, по-волчьи, склонив голову.
Старый волшебник поднимает взгляд:
– Кто?..
– Вас призывает к себе Мауракс урс Кагнуралка! Душитель детей! Великий и Святой Рассекатель глоток! Наш могучий Король Племен ожидает вас, чтобы с глазу на глаз погадать на вашу судьбу!
По-видимому, они тоже опасались шранков. Синелицый приказал Ахкеймиону осветить их путь, и теперь туча мошкары вилась вокруг висящей в прохладном воздухе Суриллической Точки. Они следовали за ее скольжением, пробираясь сквозь густой кустарник и сорные травы, яркими искрами выплывающие из абсолютной темноты. Деревья, мимо которых они проходили, покрылись белесым инеем. Мешанина поблескивающих во мраке пятен обступала их. Жестокие лица. Узлящиеся сухожилиями, исполосованные шрамами предплечья. Покачивающиеся в седлах фигуры. Колючие шипы небытия плывут в окружающей тьме – Мимара чует их стайкой блуждающих рыбок, скользящих в толще чернильных вод. Шранки время от времени скулят и повизгивают в темноте.