– И как же ты служишь ему, тварь?
Она поднимает свою белую руку, указывая сквозь сияние пламени на одинокий якш, поставленный на восточном краю плато.
– Так, как все женщины служат героям, – с улыбкой молвит оно.
– Непотребство! – плюется старый волшебник. – Безумие!
Оглянувшись на Мимару и мальчика, он ковыляет к белому якшу.
Она следует за ним, придерживая свой живот, прикрытый золотой чешуей доспеха. Вещь-Серве позволяет Ахкеймиону идти куда ему вздумается, но ступает рядом с Мимарой. Несмотря на то что они шагают во весь рост, шпион-оборотень бросает взгляд лишь на ее раздутый живот, в остальном не обращая на нее никакого внимания. Мимара же размышляет об извращенной мерзости, носящей, ухватив и сжав своими челюстями, лик той, что мертва уже двадцать лет.
Внутри шатра еще мрачнее, чем снаружи, – скорее из-за варварской обстановки, чем из-за недостатка света. Стелющееся по земле пламя костра, обложенного кругом почерневших камней, сияет по центру. В походных палатках королей Трех Морей всегда присутствовали роскошные вещи – наиважнейший признак положения и власти, но в якше Найюра, Укротителя Коней и Мужей, Мимара не видит ничего, что могло бы служить в этом качестве. Лишь подушки из сложенного и прошитого войлока, разбросанные на окружающих очаг кошмах, выдают хоть какую-то уступку хозяина якша собственному удобству. И нет никаких украшений, если, конечно, не считать таковым бунчук из лошадиных хвостов, поражающий Мимару своими космами. Пучки соломы аккуратно, подобно пирожкам, расставлены у южной стены. Дрова грудами свалены вдоль северной. Нимилевый хауберк, кианский шлем, круглый щит и колчан развешаны на конопляных веревках напротив входа. Седло с высокими луками лежит слева. Якш установлен на скошенном, покрытом рытвинами склоне, отчего кажется, будто они все стоят на борту перевернувшегося корабля.