Аэлло тряхнула головой, и локоны взмыли серебристыми змейками, чтобы медленно, с достоинством, осесть по плечам.

– Я требую честного боя. Право меченой!

Пространство содрогнулось, и без того зыбкую и неустойчивую землю под ногами Аэлло повело в сторону.

Попеременный крен был таким резким, что Аэлло с трудом удержалась на ногах. Краем глаза заметила, как упал, и не смог ни подняться, ни пошевелиться Август, опрокинулся на спину предатель-фэйри.

Все бааванши взметнули распахнутые крылья-рукава плащей, принялись махать руками, на вытянутых лицах ярость и негодование, но Аэлло этим не пронять.

– Честный бой! – с трудом удерживаясь на ногах, снова прокричала она.

– Откуда она знает о праве меченой? Откуда? Откуда? Кто из вас рассказал ей про честный бой? – раздались потрескивающие голоса в пространстве.

– Прекратите сейчас же! – крикнула Аэлло, и, как только тряска прекратилась, осела на плиты.

Поднимаясь, уперлась ладонями, заметив, что камень подается от прикосновения, обволакивает пальцы.

– Слова были произнесены! – прозвучало в пространстве.

Мир вокруг Аэлло вспыхнул кольцами голубых и фиолетовых сполохов, сильно закружилась голова, а тело стало тяжелым. Настолько, что Аэлло прижалась к земле, чувствуя, что собственный вес сейчас раздавит ее.

Гарпия зажмурилась, а когда открыла глаза, обнаружила, что лежит, распластав руки там же, где все началось.

Опушка смешанного леса, впереди – равнина, вдали виднеется клыкастый горный хребет.

Изящные, но мощные копыта колотят землю, слышится недовольный писк Бруни. Август сидит в двух шагах от нее, держит пальцы у висков, мотает головой, словно не понимает, было ли все это взаправду, или померещилось.

– Ну же! – раздался глухой нетерпеливый голос, и Аэлло увидела, что с ними перенесся всего один из стражей.

Гордые, хмыкнула про себя Аэлло. Или не могут пойти против права меченой? От этой мысли Аэлло скривилась.

– Сами решайте, кто будет биться первым, – сказал страж.

Аэлло рванулась было навстречу к бааваншу, но мощная рука Августа оттеснила ее назад.

– Я, – сказал Август, поднимаясь на ноги. – Я буду биться первым и последним.

При свете дня кожа бааванша скорее серая, а отблеск глаз и вовсе металлический.