Рядом с гигантом — пасынок — низкий малахитовый столик с прибившимся к нему пуфом, кофейной чашкой и погашенным билетом на «Турбиных».

На пуфе — книжка с интендантским отчетом экспедиции, шедшей в Индию сквозь Тибет и Непал. Географические познания Ильи были так себе, но куда поместить Лхасу, Дели и Катманду он нашелся, хотя и не в один миг. Не считая карандашных набросков гор, сплошь координаты и столбики, под каждым — сумма с загадочной припиской «З. р.» — не иначе «Золотой рубль». Судя по итогу, экспедиция влетела казне в копеечку.

Бросив, где была, книжку, Илья переключился на ящики большого стола. Один был пуст. В другом — разбросаны кнопки и лежал малиновый томик, немало его озадачивший: «О половом вопросе. Мысли Гр. Л. Н. Толстого, собранные Владимиром Чертковым». Забираться в такие дебри Илья не рискнул и графские мысли преступно проигнорировал.

В нижнем, рядом с шикарной кожаной готовальней, он обнаружил целую кипу подшитых в папку листов, испещренных черточками и точками, как в игре в «феодала», только линии здесь часто пересекались и кружили спиралями, заставляя глаза слезиться. Усевшись с находкой на подоконник, он несколько раз попытался проследить какую-нибудь из них, но каждый раз сбивался, как если бы хотел пересчитать деревья на ходу поезда.

— Мистика какая-то… — бормотал он, снова соскакивая с маршрута.

Хуже того, если неподвижно смотреть, начинало казаться, что сквозь лист прорезываются объемные фигуры, как в картинках «волшебный глаз», мешавшиеся между собой самым неприятным манером.

Все страницы в кипе были пронумерованы и аккуратно сложены по порядку — 400 эпизодов неведомой бумажной баталии. Многие из них сильно выбивались по форме — кусок упаковочной бумаги, перевернутый бланк учета, пара промокашек, и даже страница с рецептом пудинга, злостно вырванная из поваренной книги. Такое впечатление, будто неизвестному приходилось вдруг и без подготовки продолжить игру в самый неподходящий момент, так что он выкручивался как мог.

Кто-то провел, наверное, сотни часов, вычерчивая эту странную паутину. Илья припомнил голливудские триллеры, в которых безумцы вели кошмарные дневники, сшитые жилами мертвецов. В голове завертелись мысли про смертные грехи, древние эстампы и бруклинских полицейских с бумажными стаканчиками, по которым служителя порядка отличить вернее, чем по значку.

— Какой-то безумный геймер, скрывающийся под личиной госслужащего. А ведь, очень может быть, я сегодня видел его в столовой, или еще где-нибудь — здесь, в музее, — подумал Илья и из озорства подрисовал в листе закорючку.