— И, ка-анешно, приносить пользу обществу! Как без этого? — кивал в соленья Нехитров.

— А ты знаешь, кстати, сколько бьется яйца при транспортировке? — оседлал он ни с того, ни с сего любимого своего конька. — До, вдумайся только, двенадцати процентов от массы! Это где дороги плохие, в Москве поменьше, конечно. Но, поскольку дороги у нас в основном дерьмо… Вот и прикинь теперь, сколько по стране не доезжает яйца. И не только яйца! Вот, — он схватил бутылку, — нарзана тоже будь здоров бьется. Но… пф! Нельзя объять необъятное. Сохраним яйца — сохраним и все остальное.

Илья и на это кивнул согласно, приняв холодную рюмку. Что было дальше, он помнил смутно.

В залу от входной двери вел широкий коридор с гардеробной. Второй — домовый, узкий и скупо освещенный — вел в кухню, подсобки и дальше на задний двор. Кажется, по нему он и шел зачем-то. Там из пара и темноты вынырнуло лицо монголоида, невероятно огромного и свирепого. Грудь будто сходу натолкнулась на стену, дыхание перебило. Илья потерял сознание.

Когда он очнулся, то увидел искру, затем еще, и не сразу понял, что смотрит на ряд фонарей из-под Патриаршего моста — на изогнутый рожок острова, где дети — жертвы пороков взрослых180, еще просто гуляют, без назиданий гражданина Шемякина, которому б самому…

Илья попробовал шевельнуться, из чего не вышло ни йоты толку — тело стягивали тонкие упругие струны, больно врезавшиеся в кожу. Мышцы словно стали чужими. Городские огни плясали перед глазами (каждый глаз при этом смотрел на что-то свое).

В приступе паники он решил кричать, но и в этом не преуспел — рот был забит кляпом. Вполне приличным на вкус. Илья мысленно поблагодарил неизвестного злодея за гигиену — могли ведь и старыми носками забить и вообще всякой случайной гадостью. Только вот на случайность это совсем не было похоже.

Когда картинка по кусочку срослась и мозг дал знать о своем пробуждении, Илья сделал неутешительный вывод, что находится связанным под мостом, что вокруг темно и темная сгорбленная фигура размером больше любого виденного им человека колдует над коллекцией блестящих в свете фонаря инструментов, разложенных прямо на мостовой. Инструменты мерзко позвякивали, когда он перебирал их, по-видимому, выискивая сообразный намереньям.

Илью пронзила раскаленная игла ужаса. Хмель, секунду назад круживший голову, испарился. Наступил миг отвратительной ясности, когда жизнь пробегает перед глазами и увиденное совсем не радует — особенно приближающаяся черта суммы, которую вот-вот подведет безумец с хирургическими щипцами. Ни к селу, ни к городу вспомнилось: «Злые тролли живут под каменными мостами». Сознание работало по своим понятиям, штампуя ассоциации как оладьи.