В пику обстановке, на столе как по волшебству появились скатерть, запотевший графинчик и хрустальная розетка с грибами, переложенными луковыми кольцами. Нехитров с удовольствием потянулся, выловил один вилкой, кинул в рот и посмотрел на Илью, обсасывая что-то в уме, но не успел и слова сказать, как на скатерть приземлился окурок. Пара низколобых мужиков за соседним столиком пьяно загоготали, глянув на них, и тут же отвернулись, чтобы досадить половому. Следующие несколько минут они гоняли его туда-сюда с какими-то мелочными придирками, щедро матерясь и роняя на пол посуду. Тот безропотно сносил козни. Остальные посетители не обращали на происходящее ни малейшего внимания.

Когда «героям» наскучило измываться над половым, один из них встал, подошел, шатаясь, к Илье и толкнул его в затылок ладонью. Илья вскочил, опрокинув стул, и повернулся к обидчику. На него уставилось два мутных глубоко засунутых в череп глаза из-под нависающих балконом бровей. Молодчик в анораке, бывший кило на тридцать тяжелее Гринева, плюнул ему на галстук и явно нарывался на драку.

Илья не был крепышом, но кое-что усвоил с детства, пропадая пропадом в петляющих московских дворах, полных гопоты и прочего сброда. Например, бей первым, даже если сомневаешься. (Особенно, если сомневаешься.)

Неловким, но точным движением, которое бы освистали в боксерской лиге, он въехал кулаком в нос обидчику, заставив того откинуться, повернувшись боком к противнику, — вечная ошибка неумелых бойцов. Тут Илья прицельно, вложившись весом, ударил сверху вниз по открытому уху неприятеля, отправив того в нокдаун.

Второй с матами схватился за стул, но тут же без видимых причин осел на пол, по-детски всхлипнув. Над ним стоял половой с безразличным рыбьим лицом, с каким разносил заказы. В руке его мелькнула и мгновенно исчезла серая свинцовая грушка. Оценив взглядом первого, стонавшего под столом, парень выглянул в коридор и тихо свистнул кому-то, затем тут же без послесловий принял из-за стойки поднос со штофом и отбуксировал его к столику в углу, где неспешно и чинно резались в очко.

Беззубый урка, мучавший губную гармошку, одобрительно подмигнул Илье и жахнул «Оду к радости» Баха, под которую из-за шторы явился угрюмый, похожий на садового гнома бородач и сначала вытолкал первого — с расквашенным носом, добавив ему под дых, а затем выволок за руки второго, лежащего без движения на полу. Обыденность и четкость, с которой он все это сделал, производили впечатление. Во взгляде его Илья отметил что-то такое, после чего хотелось вести себя примерно, а еще лучше — убраться вон. Поддавшись драматической нотке, назовем это взглядом палача, способного без терзаний подвесить человека на дыбе, выпустить кишки, теми же кишками и придушив, а после выпить чаю из кружки «Лучшему в мире папе!».