— А мы на каком борту? — спросила Анюта.

По какому борту, механически поправила про себя Нина — и засомневалась тоже, в мире не осталось больше ничего несомненного, не говоря уже о таких относительных условностях, как правая и левая сторона. Она сидела на койке, понимая, что надо уже собираться, одеваться, что-то делать… и поглаживала шелковистую шерстку Зисси, и не могла подвигнуть себя на какое-то другое действие.

Между тем Анюта, отважная и деятельная Анюта — она, Нина, даже в юности не была и приблизительно такой — металась по каюте с утроенной скоростью, как если бы запустили комедийную ускоренную кинопленку. Ее громадный бордовый кофр лежал распахнутый поперек дороги, похожий на хищный охотящийся цветок, и в его бездонные внутренности летела без разбору Анютина одежда и бесчисленные сувениры, купленные во всех портах по их круизному маршруту. Необходимые вещи, ручная кладь?… но спорить с Анютой нельзя, никто и не станет с ней спорить.

— Маска не влезает, — она озабоченно крутила на вытянутых руках почти полутораметровое нечто из красного дерева и павлиньих перьев, запредельный кич, на который Нине было даже неприятно смотреть. — Или по диагонали влезет? Нинка, ну что ты сидишь, крышку придержи!

— Зисси, — тихо сказала Нина.

Анюта выпрямилась, глянув поверх маски:

— Что?

— Ее не пустят. Скажут оставить здесь.

Анютины глаза сделались такими же круглыми, как бирюзовые глазки на кончиках перьев, откуда, будто из ветвей кустарника, выглядывало ее лицо:

— Как это?!

Нина встала. Переступая через Анютины шмотки, распластавшиеся повсюду, словно отдыхающие птицы, прошла к стенному шкафу, вынула и встряхнула за плечи серый свитер — нет, лучше серо-голубой, он теплее и выше под горло, затем спортивный костюм. Ни одного лишнего движения, все выверенно и точно, как того требуют обстоятельства и стиль. Уже одеваясь, бросила из душной шерстяной глубины:

— Собаку они точно откажутся брать. Кстати, твой кофр, скорее всего, тоже, лучше сложи вещи в пляжную сумку.

— Откажутся брать Зисси?!!

Нина обернулась. Анюта была — как волна, как надвигающийся тайфун или землетрясение, и никакие внешние катаклизмы, что б там ни случилось на самом деле, не могли соперничать с ней. Но в то же время, отчетливо видела безжалостная Нина, Анюта всего лишь тучная астматичная старуха, которую, возможно — если и вправду наступит кромешный ужас в духе старых фильмов-катастроф — и саму-то не захотят брать в шлюпку.

И в этот момент снова затрещало:

— Пассажирам кают номер сто тире сто двадцать подготовиться…