Фалькони слегка кивнул:

– Я родился на корабле поблизости. Но вырос в самой колонии.

Полузабытое воспоминание шевельнулось в уме Киры.

– Там же вроде было восстание? – спросила она. – Профсоюз не поладил с корпорацией? Помню, я читала об этом статью. Рабочие забастовали, было много раненых, многих посадили.

Фалькони отпил глоток.

– Правильно помнишь. Кровавая заварилась каша – в одну минуту.

– Ты дрался?

Он фыркнул:

– А ты как думаешь? – Он покосился на нее, кажется, что-то обдумывая. – Как он ощущается?

– Кто?

– Кроткий Клинок.

– Вот так. – Она протянула руку и коснулась запястья Фалькони. Тот внимательно, чуть удивленно следил за ней. – Никак. Как собственная кожа.

Затем Кира пожелала, чтобы на тыльной стороне ладони вылезли острые как бритва шипы. Чужь до такой степени слилась с ней, что вызвать эти лезвия почти не составляло труда.

Миг спустя она велела шипам втянуться.

Фалькони накрыл ее руку своей ладонью. Кира задрожала и чуть не отдернула руку, когда он провел кончиками пальцев по ее коже, и холодные искры разбежались по ее руке.

– Вот так?

– Именно.

Он помедлил, слегка касаясь ее самыми кончиками пальцев. Потом убрал руку и перетасовал колоду карт:

– Еще раунд?

Последний глоток челла уже не показался Кире таким вкусным. Какого черта она тут делает? Алан…