– Дай мне полгода, – я хватаю отца за рубашку и смотрю на него с мольбой. – Пожалуйста, отложите военный поход на Ригос на полгода.

Его брови удивленно ползут вверх.

– Мы не можем медлить ни дня. Поверь, я бы и сам очень хотел, чтобы ты как следует отдохнула, потому что одной Мердане известно, что тебе пришлось пережить, но…

Я немного встряхиваю его.

– Нет, ты не понимаешь. Я возвращаюсь в зимнее королевство. Я покончу с проклятием без кровопролития. Ни фейри, ни люди не пострадают.

На щеках отца выступают красные пятна, и растерянность уступает место гневу.

– Это безумие. Я не отпущу тебя одну в зимнее королевство, теперь, когда у нас, наконец, есть план.

– О, ты о плане, который в кои-то веки не ложится на плечи невинных девушек, которых ты использовал как шахматные фигуры? – фыркаю я. – Потому что до сих пор ты не колебался, отправляя нас на верную смерть.

– Ты забываешься. Ты не можешь остановить проклятие. Он знает о Поцелуе Дафны, твоем единственном оружии. Больше тебе делать нечего. Кроме того, чтобы поделиться своими знаниями о врагах и помочь освободить Аурум.

– Ты еще не все обо мне знаешь, – в моем голосе слышится что-то темное, и на мгновение отец умолкает. Пусть же посмотрит на свою дочь, которую он пока не узнал достаточно с тех пор, как она вернулась. Я поднимаю руки и вызываю лед, даже если это рискованно. Сверкающие кристаллы кружатся вокруг меня.

– Как ты можешь… Что с тобой случилось? – в ужасе шепчет он и отступает.

Я опускаю руки, и ледяные кристаллы исчезают. Не хочу его пугать. Лишь хочу, чтобы он понял. Пусть знает, на что я способна.

– Вы заставили меня посвятить всю свою жизнь этой одной задаче. Вы послали меня в зимнее королевство и почти все время держались на расстоянии. – Взгляд отца смягчается, и он открывает рот, чтобы возразить, но я продолжаю: – На этот раз я хочу отправиться в зимнее королевство на своих условиях. Я уйду, неважно, позволишь ты или нет, и если ты пошлешь воинов, я буду на стороне фейри. Но если ты когда-нибудь по-настоящему любил меня, дай мне эти полгода.

Он долго изучает мое лицо, и я могу только догадываться, о чем он думает. Я помню слова Невана. Злых нет. Есть только люди, которые пытаются справиться со своими проблемами. Тем способом, который они знают, и теми средствами, которыми они располагают. И у моего отца есть свои средства, как и у меня свои. Теперь остается только вопрос, сможет ли он довериться моим.

– Два месяца, – наконец говорит он, переводя дыхание, и в глазах его мука. – Даю тебе ровно два месяца.

Торжествующие слезы горят в уголках моих глаз, и я бросаюсь в объятия отца.