Услышав звук шагов за спиной, девушка обернулась, чувствуя, как колотится сердце. Это оказалась Грейс. Она набросила на плечи шаль, чтобы хоть немного защититься от холода. Остановившись рядом с Вайолет, адептка облокотилась на каменный парапет и полуутвердительно поинтересовалась:

– Не спится?

Это не было вопросом. Вайолет смотрела на точёный профиль Грейс на фоне Светоча – высокий гладкий лоб, длинная изящная шея. Под глазами адептки ещё с утра залегли тени, а голос звучал глухо, и не только из-за усталости.

– Ты ведь видела его, да? – спросила Вайолет.

Его… оно… Можно было не объяснять – бремя произошедшего чувствовали все они. Однако ближе к ночи стало заметно, что обе адептки старались держаться поближе к свету, избегая глубоких теней. Некоторое время Грейс молчала, но после долгой паузы всё же отозвалась:

– Можешь спрашивать.

– Спрашивать?

– Как это было.

Вайолет вздрогнула. Грейс видела нечто такое, чего много веков не доводилось встречать никому. И когда она коротко посмотрела на собеседницу, это отразилось в её глазах.

– Ты хочешь знать, имелся ли хоть какой-то шанс сразиться с тенью, – проговорила Грейс. – Можно ли было её обмануть. Или загнать в ловушку. Обнаружились ли слабые места…

– Обнаружились?

– Нет, – отрезала адептка. Вайолет с ужасом посмотрела на неё. Каково это – столкнуться с противником, с которым невозможно сражаться? А Грейс вдруг добавила: – Стало холодно, будто сам воздух заледенел. Мы увидели лишь тёмное пятно. Оно расползалось от дверей и казалось чёрной дырой. Старейшина шагнула вперёд и приказала нам обеим держаться за ней.

Губы Грейс едва заметно дрогнули, хотя она по-прежнему смотрела в небо, а её голос звучал так же ровно.

– Они схлестнулись там, напоминая два тёмных вихря. Прежде я никогда не видела, как Старейшина сражается… не видела, как та её часть вырывается на свободу. Несколько мгновений казалось, что воюют две тени. Постепенно его удалось оттеснить и прижать к стене. Противник бился и истошно визжал, пока не исторг свой последний вопль и не растворился, оставив лишь выжженный на стене след. Старейшина всё это время удерживала его, а затем сразу упала.

Вайолет почувствовала, как во рту пересохло, и руки снова сжались в кулаки. «Я должна была находиться там. Должна была сражаться». Она с горечью поинтересовалась: