— Как тебя зовут, растяпа? — кивком приказываю подвести её ближе.

— Элигия, Ваше Величество, — девчонка неловко склоняется, оттопыривает покатые бёдра.

Мне она не нравится. Правильные черты, раскосые глаза и полные губы. Женственная фигура даже в таком нежном возрасте. Слишком… красивая. Но грязная, в рваном платье и босая. Как её допустили ко мне? Я не помню имён прислуги, но всех знаю в лицо. А эту вижу впервые.

— Я с нижней кухни, — словно угадывая мои мысли, оправдывается девчонка. — Остальные заняты ооо, — хлюпает мокрым носом. — Оообслуживаем гостей в тронном зале.

— Принеси ещё капель, — отворачиваюсь, теряя интерес. И вдруг натыкаюсь на взгляд Мирасполя, обращённый не ко мне, а к этой… — Хотя нет, — резко передумываю и обращаюсь уже ко всем сразу: — Уберите прочь эту недотёпу. Прочь из моего замка!

— Красивая, — стязатель держит служанку за подборок, демонстрируя всем девичье лицо.

Да как он смеет? Говорит так, будто выказывает сомнение в приказах своей королевы!

— Кирмос, — обрывает Мирасполь. — Ты слышал приказ Её Величества. Если понравилась, можешь забрать в Варромар. Только держи подальше от столицы.

Стязатель кивает, и только сейчас я понимаю, что это Кирмос Блайт. Тот самый что, кажется, нравится моей лучшей фрейлине…

— Нет! — снова приказываю я. — Пусть Тезария решит, что с ней делать.

Отворачиваюсь, считая обсуждение исчерпанным. Краем глаза замечаю, как Тезария подходит к стязателю Блайту, улыбается, встряхивает чёрными кудрями, что-то шепчет… И на душе становится легче без успокоительных капель. Лауна Неотразимая думает не только о себе!

— Ваше Величество, — Мирасполь берёт меня за руку. — Мы не можем больше медлить, князь Ивор и гости заждались вашего выхода.

— Да, — я крепко сжимаю его ладонь и обращаюясь к охраннику с кроликом на руках. — Вы позаботитесь о Хвостике, пока меня не будет, стязатель?…

— Жорхе Вилейн, — подсказывает он, едва удерживая рвущегося из рук в бордовых перчатках малыша. — Буду защищать его ценой собственной жизни.

Я благосклонно киваю, принимая ответ и служение. Делаю знак лакеям, и они растворяют створки. В глаза врезается резкий свет, в уши — громкие восславления. Мирасполь отпускает мою руку и слегка подталкивает к выходу.

— Мирасполь! — возмущенно оборачиваюсь, но убеждаюсь, что он идёт следом.

— Я всегда рядом, Лауна, — шепчет успокоительно экзарх, и мне этого достаточно.

Поднимаю полы платья и делаю шаг в объятия народной любви, благосклонно улыбаясь собравшимся гостям.

— Ваше Величество, — склоняются те, кто стоит ближе к дверям.