— На первом курсе Кроуницкой академии, — я бы не назвала себя образованной, но мои знания в области магии, очевидно, превышали знания всех присутствующих.

— И как же твои богатенькие папенька с маменькой допустили, чтоб ты оказалась в Кедровках? — присвистнул Гладко, кутаясь в свой тулуп.

Я открыла было рот, чтобы объясниться, но меня прервал сильный подземный толчок. Мы с Ниной чуть не свалились с полки, вовремя схватившись друг за друга и за железные цепи. Гладко тоже опасно пошатнулся, упираясь растопыренными руками в потолок. Осмельян только крякнул, когда приземлился на грязный пол, скатившись со своей лежанки. Пронька низко ухнула. Нас осыпало мелким градом облупившейся краски и каменных кусков, но землетрясение прекратилось.

— Кроуниц, чтоб его! — проворчал Осмельян, забираясь обратно на кровать. — Один раз я уж думал, меня прямо тут и засыплет, так трясло. Ночь была — ужасть просто! Двух гулящих девок мне тогда подселили. Так одна насмерть прямо тут и расшиблась. А вторая до утра истории рассказывала про то, как стязатели любят развратничать. У меня аж глаза чуть не выкатились. Я думал, и мне что перепадёт, но…

— Заткнись уже, — грубо прервал его Гладко, укладываясь. — Спать охота. Пронька, гаси свечу.

Женщина послушно задула огонёк, и в каземате стало темно. Землетрясение больше не беспокоило. Я попыталась разобрать время на часах, напрягая глаза, но у меня не вышло. По ощущениям, на улице была поздняя ночь. Интересно, как далеко до утра? Послышался шорох и возня укладывающихся тел.

— Оставайся со мной, — предложила Нина. — Поспим вместе, а то я точно к утру околею.

От девушки пахло кислятиной и грязными волосами, поэтому лежать рядом с ней было неприятно. Но спать на полу хотелось ещё меньше.

— Вместе теплее будет, — я стянула накидку и улеглась, накрывая нас обеих плотным сукном кроуницкой академической формы. — Спасибо тебе.

— Ой, — запричитала Нина, — и тебе тоже спасибо, Юна Горст!

— Завалите пасти, — просвистел Гладко. — Башка уже раскалывается от вас.

Нина придвинулась ко мне и обняла. Она уже достаточно отогрелась и теперь тоже источала тепло. Я приткнула все щели, чтобы холод не проникал под ворох ткани над нами. Накидка путалась с мешковиной, но я не стала их расправлять, боясь потревожить установившийся в нашем крохотном убежище климат.

Мне хотелось поговорить ещё, послушать истории о стязателях, о приключениях, о чём угодно, потому что я чувствовала, как вместе с тишиной и мглой в меня проникает липкое, отвратительное беспокойство. Землетрясение послужило лишь ярким напоминанием тому, что мой ментор где-то рядом. Но почему он не приходит? Неужели всё настолько плохо, что его и правда не пускают ко мне? Или он не может меня найти? Или даже не ищет?