Воспоминания застыли вокруг меня картинками, на которых я видела Джера. Сбывшиеся и вымышленные события перемешались, и я наблюдала их со стороны: падала снежинкой в его волосы, ломалась прутиком под сапогом, щёлкала застёжкой на его куртке, клубилась облачком пара у его губ. И не испытывала ничего, только краем сознания отмечала, что он был причиной, смыслом и концом моего существования одновременно.
Сквозь плотную, беспамятную пелену моего разума начало пробиваться противное навязчивое ощущение. Поначалу я не могла разобрать, какое, но потом поняла, что рука моя горит огнём, словно на запястье выжигают клеймо. Я попыталась отмахнуться от внезапной боли, что тащила меня из небытия, но не смогла и зарычала от злости. Постаралась вернуться в рассеянный морок мыслей, но боль всё настойчивее и настойчивее жгла мою руку. Я открыла глаза, и мир моментально обрушился на меня звуками, запахами, тусклым светом и редкими каплями. Обрушился — и привычно сузился в точку прицела, на котором сейчас стояли двое.
— Юна, — прохрипел Каас, — стреляй!
Джер снова держал его за горло и сжимал ладонь всё сильнее, выдавливая жизнь из моего друга.
— Джер? — позвала я, не веря своим глазам.
Что произошло? Почему я снова здесь? Я пошевелила пальцами, оттягивая тетиву. Она врезалась в кожу лёгкой привычной болью. Это не было бредом или сном. Это было… настоящей реальностью. Всё повторялось на самом деле. Сердце бешено колотилось, но дыхание было ровным. Дождь только начинал накрапывать, угрожая помешать моему выстрелу. Капли летели медленно, и я как будто видела каждую их них. От шока я раскрыла рот, пытаясь что-то сказать, но меня перебил тот самый щелчок, что предвещал песнь Сирены:
Как сладок сна конец, и новое начало Уже зовёт меня на бой с самой судьбой. Пусть замыслу богов я снова проиграла, Но всё ещё дышу под Красною Луной.Кожа под часами жутко болела и чесалась. Джер повернулся ко мне, как и в прошлый раз, привлечённый голосом Сирены, что пела о новом начале. Но я даже не попыталась заглянуть в его глаза, чтобы доказать свою решимость. Я жадно всматривалась в руку Кааса, пока не увидела холодный отблеск кинжала под бордовой перчаткой.
— Нет, — прошептала я. И крикнула как можно громче: — Каас, нет!
Рассветный блик лизнул сталь, скатился дождевой каплей по гладкому лезвию и пропал. Тонкое остриё коснулось груди моего ментора, и воздух разрезал короткий свист. Оба, Джер и Каас, тяжело грохнулись на землю.
— Джер? — снова позвала я, опуская лук.
Ноги неожиданно подкосились, словно ватные. Жуткая слабость накатила разом, сваливая меня на землю. Я поднялась на четвереньки, пытаясь встать и всё ещё не понимая, что произошло. Мысли мои ворочались с большим трудом. Небо снова заколотило каплями, прибивая меня к земле.