– Умирают все, – сказал я. – Средний возраст смерти в Системе составляет примерно пятьдесят один год и пять месяцев. Дольше всего живут обитатели Пены: их средний возраст смерти – пятьдесят…

– Да мне насрать. Я. Я. Мне двадцать пять лет и три месяца, и я не собираюсь умирать. Только не я. Богу Пеллонхорк не достанется, и Люциферу тоже.

Люцифер. Этого имени я не слышал со времен Геенны. Я не смог удержаться и спросил:

– О чем ты?

Он с силой потирал ладони. Они словно сражались одна с другой, пальцы шуршали, ногти царапали.

– Бог найдет выход, Алеф. Ему придется.

– Я не понимаю.

– Это ведь Он нас создал, так?

– Отец Благодатный говорил, что да. – Я осторожно нащупывал путь, удерживая числа в узде.

– Если я умру, Алеф, умрут все. Все. Он же не позволит такому случиться, правда? – Пеллонхорк пристально смотрел на меня. – Это ведь логично, да? Он не должен позволить умереть всем.

Мне следовало быть осторожным.

– Когда умирает каждый из нас, все остальные как будто уходят в ничто.

– Я не об этом, – жестко сказал он. – Он этого не допустит. Чтобы все умерли. Верно?

Он уже достал нож и раскрывал его. Я перевел взгляд с показавшегося лезвия на лицо Пеллонхорка и кивнул, спасая свою жизнь.

– Не допустит, – ответил я.

– Ха! – каркнул Пеллонхорк. – Да! Он у меня в руках.