Рейзер больше не испытывала нетерпения или недовольства в такие моменты.

– Значит, изобретен. Или создан. Расскажи мне, как ты это сделал. Или кто это сделал.

– Он не был создан или открыт.

Рейзер предприняла еще несколько попыток переформулировать вопрос, ничего не добилась и продолжила:

– Расскажи мне о секретных больницах, в которых лечат тех, за кого проголосовали.

– Больницы – это предпоследний этап цикла.

– Алеф, ты невозможен. Каков последний этап цикла?

– Последний этап – это история о возвращении.

Рейзер встала и начала ходить из стороны в сторону. Платформа покачивалась у нее под ногами.

– Я стараюсь помочь тебе, как могу. Ты что, намеренно так отвечаешь?

– Да. Я всегда отвечаю намеренно.

– Ладно, – сказала она, не в силах сдержать улыбку при виде его серьезного лица. – Каков первый этап цикла?

– Первый этап – это Жизнь.

– Тогда расскажи мне, что такое Жизнь.

– Жизнь – это созданная алгоритмами смесь собранной в Песни персональной информации и наблюдений сотрудников. – Он помолчал и добавил: – Рейзер – очень хороший сотрудник.

– Ты ведь Синт, да? – сказала она. – Я это знаю.

– То, что ты называешь Синт, является побуждающей программой, смоделированной на моей основе. Я слежу за ее работой и периодически вмешиваюсь. Она не называется «Синт». Ты любишь болтотреп.

В этот момент ей захотелось расплакаться. Если Алеф говорил правду, значит, ему удалось создать нечто, способное симулировать большую человечность, чем та, на которую он сам был способен.

– Синт – единственное, что у меня было настоящего, – прошептала она.

– Рейзер была важна для Синт. И для Алефа.