С этим Гаррет отошел к костерку, разведенному прочими стражниками у ворот.

Толпа еще малость подождала, однако вскоре любоваться парой женщин, потеющих в тесных клетках, зевакам наскучило, и большая часть их предпочла разойтись по домам.

Сломанная нога Абиты ныла, не переставая, но как она ни старалась устроиться хоть чуточку поудобнее, в тесноте клетки и шевельнуться-то стоило немалых трудов. Мало этого: солнце уже зашло, однако удушливо-влажная жара все никак не спадала, а, скорчившись в клетке, переносить ее было особенно тяжело. Пот струйками тек по спине, по лицу, ел глаза, ноздри переполняла густая навозная вонь, голова кружилась, болела так, что Абита то и дело теряла сознание. Ощупав шишку на затылке, там, куда угодил камень, она изрядно испачкала пальцы в крови.

Сара, крепко вцепившись в прутья клетки, заплакала. Абита взглянула на Буку. Несчастный кот, выпучив остекленевший глаз, смотрел, смотрел, смотрел в никуда. Не сдержав слез, она отвернулась.

– Самсон, – прошептала она, просунув руку сквозь прутья пола и крепко прижав ладонь к земле. – Самсон, ты здесь? Слышишь меня? Прошу тебя, умоляю, Самсон, появись. Появись, помоги мне. Я для тебя сделаю все, что хочешь. Все, о чем ни попросишь, сделаю – только забери меня отсюда!

Прикрыв глаза, Абита негромко запела без слов в попытке нащупать ту самую связь с землей, со змеей, с Самсоном.

«Услышьте меня, услышьте, пожалуйста…»

Нет, ничего – ни пульса, ни волшебства, ни единого отклика – ни от земли, ни от собственного сердца. Казалось, часть души ее мертва.

Тогда Абита полезла в карман передника, за ожерельем из волосяных колечек, на миг ужаснулась, решив, что потеряла его, но…

«Да вот же, вот!»

Нащупав на дне кармана нежные, мягкие, уютные пряди волос, она негромко ахнула от облегчения, вынула ожерелье, уткнулась в него носом, прижала к губам.

– Мать, – прошептала она. – Услышь меня, мать, пожалуйста. Услышь меня, мать…

– Что это у тебя там?

Вздрогнув от неожиданности, Абита вскинула голову и стукнулась затылком о крышку. У клетки, пристально глядя на нее, стоял Гаррет.

Абита поспешила спрятать от него ожерелье, но Гаррет, просунув руку сквозь прутья, безжалостно заломил ей запястье, увидел волосяные колечки, ухватил ожерелье свободной рукой, потянул на себя.

– Нет! – зарычала Абита. – Это мое!

Чувствуя, как ожерелье рвется, выскальзывает из ладони, она в отчаянии впилась зубами в большой палец мучителя.

Гаррет вскрикнул от боли, однако добычи не выпустил.

Тут что-то твердое ударило Абиту в висок. Ослепленная болью, Абита на миг сомлела, и ожерелье выскользнуло из ослабевших пальцев.