Они шли готовые к любым неожиданностям. Нэй зажег магический огонек, Матут же, казалось, видел своими кошачьими глазами даже в кромешном мраке.

Помещение было огромным, растянутым по всей длине Парома. И ужасно захламленным. Они прошли до конца и спустились по веренице заиленных ступеней на палубу, разделенную переборками. В глубоких лужах догнивала мебель.

Южанин двигался легко и плавно, несмотря на то, что не уступал в росте и телосложении статуям легендарных речников. На широком поясе, поверх набедренной повязки, помимо боевого серпа, висели три медные трубки. Нэй догадывался, что это духовое оружие для стрельбы дротиками или ядовитой пыльцой.

Нэй зашептал, обращаясь к Творцу Рек. Матут заметил это и покачал головой.

– Мой бог, Морк, терпеть не может, когда молятся.

– Почему?

– Так делают одни трусы. – Великан поспешил поднять руки в примирительном жесте. – Но ты здесь, охотишься рядом со мной на тритона, и, значит, трусом тебя не назовешь. Да и сказать начистоту, Морк давно выжил из ума. Это в порядке вещей в тех диких краях, откуда я родом.

Нэй вытащил шпагу и пошел по колено в воде, напряженно оглядываясь и прислушиваясь, готовый в любую секунду встретить врага. Скользил вдоль переборки.

Проход разветвился.

– Предлагаю разделиться, – сказал Матут. – И тот, кому повезет первому отыскать чудовище, прославит свое имя.

Нэй подумал и кивнул.

– Удачи, – сказал великан.

– И тебе.

Нэй спустился по трапу, положив левую руку на открытую кобуру. Его чувства обострились: опасность близко. По правде сказать, он учуял ее еще в таверне, что, впрочем, неудивительно – среди душегубов-то.

Он двинулся вдоль проклепанной переборки. До ноздрей долетел запах тухлой рыбы. Послышался приглушенный голос – Матут тоже спустился ниже и теперь разговаривает сам с собой? – или голоса. Нэй ускорил шаг, в сапогах плескалась вода.

За переборкой раздался клокочущий крик. Нэй устремился вперед, выискивая проход. Запредельное напряжение охватило молодое крепкое тело. Он пытался убедить себя, что услышанный крик не был хрипом агонии. Не получалось.

Наконец он нашел дверь и оказался на другой стороне переборки. И увидел Матута.

Южанин стоял на фоне далекого холодного света, льющегося из дыр в корпусе. Он шатался как пьяный, а потом открыл рот, хрипло застонал и повалился на спину. По темной воде за ним шли круги, вздулся и лопнул большой пузырь. Нэй выстрелил в центр разводов, не рассчитывая на успех. Убийца наверняка ушел на глубину нижних ярусов через люк или пролом в палубе – иначе он не смог бы скрыться: воды здесь было по колено.