Баран, бык, близнецы... Хоксквилл с трудом верила своей памяти, в которой сохранился другой порядок: нынешний, казалось, существовал вечно, и нарисованные звезды выглядели такими же старыми и неизменными, как их небесные оригиналы. Ей стало страшно. Это лишь одна Перемена: а какие еще обнаружатся на улицах; какие затаились в будущем и выявятся потом? И вообще, что Рассел Айгенблик творит с миром и с какой стати она так уверена, будто Рассел Айгенблик Как-то виноват? Прозвучал мягкий баритон колокола, и эхо подхватило его голос, негромкий, но четкий, спокойный, словно знающий некую тайну: вокзальные часы отбивали час, близко следующий за полуночью.

Сильвия?

Столько же пробило и на пирамидальной колокольне здания, которое южнее построил Александр Маус, — единственной городской колокольне, отбивавшей время для удобства публики[310]. Одна из четырех нот, составлявших мелодию, не действовала, прочие же неравномерно падали в глубокие канавы улиц, уносились ветром, заглушались транспортом, так что от них обычно не было толку, но Оберон (который отпирал дверь Старозаконной Фермы) все равно не интересовался временем. Он огляделся, чтобы узнать, не увязались ли за ним воры. (Однажды его уже ограбили два молокососа, забрали, за отсутствием денег, бутылку джина, которую он нес с собой, сорвали с него шляпу и бросили на землю, а потом пробежались по ней своими длинными, обутыми в сникеры ногами.) Скользнув внутрь, он задвинул дверные засовы.

Коридор, дыра в кирпичной стене, которую сделал Джордж, чтобы проникать в соседнее здание, еще один коридор, лестница с перилами в слоях старой краски. Через окно холла в пожарный выход, взмах руки — приветствие счастливым фермерам, которые внизу возятся с побегами и копаются в земле, и обратно в другое здание, еще один коридор, нелепо узкий и тесный, но, при всей своей мрачности, хорошо знакомый и радующий, поскольку ведет домой. Оберон посмотрелся в красивое зеркало, которое повесила Сильвия в конце коридора, а под ним поставила крохотный столик и вазу с сухими цветами, bien[311] мило. От поворота ручки дверь не открылась.

— Сильвия?

Нет дома. Еще не вернулась с работы или занята на Ферме. Или просто гуляет: возрожденное солнце всколыхнуло голубую лагуну в ее крови. Оберон откопал свои три ключа и со все большим нетерпением стал рассматривать их в темноте. Этот, с яйцевидным окончанием, для верхнего замка, другой, с призмой на конце, от среднего, а, черт! Один из ключей упал на пол, и Оберону пришлось встать на четвереньки и, кипя яростью, рыться в непоправимой застарелой грязи всех щелей и закоулков Города. Вот же он: с шариком на конце, для полицейского замка, который запирает дверь от полиции, ха-ха.