Света не было, только слабый блеск снега проникал через створчатое окно в конце коридора, и девочка продвигалась мимо закрытых дверей медленно, как слепая, мелкими шажочками, вытянув вперед руки. Она оборачивалась ко всем встреченным темным прямоугольникам, но каждый раз трясла в раздумье светловолосой головой; и только за углом она набрела на арочный проем, улыбнулась, повернула круглую стеклянную ручку и толкнула дверь.

II

II

Нет смысла указывать, что замысел глуп, поведение нелепо, имена и манеры, свойственные разным историческим периодам, перепутаны и описанные события невозможны ни в какое время и ни при каких обстоятельствах: стоит ли расточать усилия критика на непобедимое слабоумие, недостатки чересчур очевидные и грубые, чтобы требовалось кому-либо открывать на них глаза.

Софи тоже рано отправилась в постель, но заснула не сразу.

В старой ночной кофточке, стеганой, в узорах, и кардигане поверх нее, Софи устроилась под одеялами поближе к свече, стоявшей на ночном столике; наружу она выставила всего два пальца, в которых держала второй том старинного трехтомного романа.

Когда свеча начала оплывать, Софи вынула из ящика стола другую, зажгла ее от первой, вставила в подсвечник и вздохнула, а затем перевернула страницу. До заключительной свадьбы оставалось еще очень-очень далеко; а пока только было заперто в старинном шкафу завещание и епископская дочь думала о бале. Дверь отворилась, и в комнату Софи вошел ребенок.

Вот так сюрприз

На девочке было только синее платье, без рукавов и пояса. Не выпуская из ладони ручку двери, она сделала шаг вперед, и на лице ее была улыбка ребенка, который владеет страшным секретом и не знает, как воспримут его взрослые; она недвижно стояла в дверях, слабо освещенная свечой, опустив подбородок и не сводя глаз с Софи, которая как камень застыла в постели.

Потом девочка сказала:

— Привет, Софи.

Выглядела она точно как в воображении Софи, и возраст был в точности тот, на котором та остановилась, когда не смогла больше наблюдать мысленно за ростом дочери. Пламя свечи дрогнуло на сквозняке, потянувшем из открытой двери, и бросило на ребенка странную тень, отчего Софи на миг испугалась, как никогда в жизни, — но это не было привидение. Сомневаться не приходилось: ведь девочка, войдя, обернулась и закрыла за собой тяжелую дверь. Привидению такое не придет в голову.

Сцепив руки за спиной, девочка двинулась к кровати, а улыбка ее по-прежнему таила секрет.

— Угадай, как меня зовут.

Голос ее почему-то поразил Софи больше, чем само появление девочки, и она впервые в жизни поняла, что значит не поверить собственным ушам: слух свидетельствовал, что ребенок заговорил, но Софи не поверила и даже не представляла, что можно ответить. Это было бы похоже на разговор с собой, с какой-то частью своего существа, которая внезапно, необъяснимым образом от нее отделилась, а теперь обращается с вопросом.