Девочка тихонько рассмеялась; происходящее ей нравилось.

— Не можешь. Подсказать?

Подсказать! Не призрак, не сон — Софи не спала; и конечно, не ее дочь, ведь ту украли более четверти века назад, а эта — ребенок: и все же Софи точно знала ее имя. Она поднесла руки к лицу и, закрываясь ими, не то сказала, не то шепнула:

— Лайлак.

Судя по виду, девочка была несколько разочарована.

— Да, — кивнула она. — Как ты узнала?

Софи усмехнулась, или всхлипнула, или и то и другое вместе.

— Лайлак, — повторила она.

Лайлак засмеялась и попробовала вскарабкаться к матери на постель, и Софи помимо воли стала ей помогать. Она взяла Лайлак за руку, опасаясь, что, возможно, ощутит только собственное прикосновение, а тогда... что тогда? Но Лайлак была во плоти, и плоть была прохладной, и рука Софи сомкнулась на детском запястье; она потянула ребенка на себя и ощутила тяжесть, а когда колено девочки нажало на кровать, та дрогнула, и все органы чувств сказали Софи, что перед ней Лайлак.

— Ну, — произнесла Лайлак, быстрым движением откидывая со лба золотистую прядь, — ты не удивляешься? — Она разглядывала потрясенное лицо Софи. — Почему не поздороваешься, не поцелуешь меня или еще чего?

— Лайлак, — смогла только повторить Софи, потому что много-много лет запрещала себе единственную мысль, гнала из головы единственную сцену, вот именно эту, — и в результате она так и осталась неотрепетированной; минута и ребенок были те, которые возникли бы в воображении Софи, если бы она позволила себе пустить его в ход, но она себе этого не позволяла и теперь оказалась неподготовлена.

— Ты должна сказать, — посоветовала Лайлак (запомнить все это было непросто, и излагать следовало правильно), — ты должна сказать: «Привет, Лайлак, вот так сюрприз», потому что ты меня не видела с самого моего детства; а я тогда скажу: «Я прошла долгий путь, чтобы сказать тебе то-то и то-то», а ты будешь слушать, но! — до этого тебе нужно сказать, как ты по мне скучала, с тех пор как меня украли, и мы обнимемся.

Она раскрыла объятия, на лице, подсказкой для Софи, выразилась деланая радость, и Софи ничего не оставалось, как тоже раскрыть объятия, пусть медленно и нерешительно (ею владел не страх, но полное замешательство, оттого что все это было так невероятно), и принять в них Лайлак.

— Ты должна сказать «вот так сюрприз», — напомнила Лайлак, шепча Софи в ухо.

Лайлак пахла снегом, собой и землей.

«Вот так сюрприз», — начала было Софи, но не договорила: слезы печали и удивления хлынули вслед за словами, неся с собой все, в чем Софи было отказано судьбой и в чем она сама отказывала себе все эти годы. Она рыдала, и Лайлак, тоже пораженная, едва не отпрянула; но Софи ее держала, и Лайлак в утешение легонько похлопала ее по спине.