— Быть может, — сказала она наконец. — Только... ну ладно. Отныне и во веки веков. — У нее перехватило горло; Элис увидела, как по ее шее заходил кадык. — Страшно подумать.

— Знаю, — кивнула Элис. — Жизнь никогда не оправдывает твоих ожиданий; не оправдывает даже чужих предсказаний, как ты их понимаешь, хотя по-своему, наверное, оправдывает. Вы приспособитесь. Вот и все.

— Мне теперь очень жаль, — добавила Ариэль Хоксквилл, — хотя, конечно, уже поздно раскаиваться, что я не приняла тем вечером ваше предложение идти вместе с вами. Нужно было согласиться.

— Да-да.

— Мне казалось, у меня своя судьба, особая. Но я все время была частью Повести, правда? Со всеми остальными.

— Наверное. Наверное, вы правы, раз уж находитесь здесь. Но скажите, что сталось с картами?

— Боже, — Хоксквилл стыдливо отвернула красный клюв, — мне вовек не отмыть свою совесть, верно?

— Не важно, — бросила Элис. Они прошли почти все прогалины; дальше лежала совсем иная местность. Элис остановилась. — Уверена, вам удастся. Я имею в виду, очистить свою совесть. За то, что не пошли, и за прочее. — Она оглядела край, по которому ей предстояло идти дальше. Большой, такой большой. — Думаю, вы окажете мне помощь. Надеюсь.

— Конечно, — убежденно заверила Хоксквилл. — Конечно.

— Потому что помощь мне понадобится.

Где-то вдалеке, за зелеными изгородями, среди волнистого зеленого моря, там, где серебрилась на солнце свежая трава, имелся, как помнила или предвидела Элис, холм, на нем — дуб в обнимку с терновником; под ним тот, кто знает дорогу, обнаружит маленький домик с круглой дверцей, а на дверце — медный молоток; но стучать не придется, потому что дверца будет открыта, а дом — пуст. И там она возьмется за вязанье и за другие обязанности, такие обширные и такие новые...

— Мне нужна будет помощь, — повторила Элис. — Очень нужна.

— Я помогу, — заверила ее родственница. — Мне это под силу.

Где-то еще, за этими голубыми холмами, далеко ли? Открытая дверь и маленький домик, достаточно большой, чтобы вместить крутящийся земной шар; кресло, чтобы, качаясь, отбрасывать прочь годы, и старая метла в углу, чтобы выметать зимы.

— Пойдем, — сказал аист. — Мы привыкнем. Все будет хорошо.

— Да, — согласилась Элис.

Помощь будет, иначе невозможно; одной ей не справиться. Все будет хорошо. Но она еще не вышла из леса. Она долго стояла, чувствуя, как лицо овевает вопрошающий ветер, вспоминая и забывая множество вещей.

Больше, много больше

Смоки Барнабл, в теплом свете множества электрических лампочек, устроился в библиотеке, чтобы вновь просмотреть последнее издание «Архитектуры загородных домов». Окна были распахнуты, и, пока он читал, в комнату беспрепятственно проникала майская ночь, свежая и прохладная. Остатки зимы словно бы вымело новой метлой.