Темные комья валились сверху на дорогу, разбиваясь на ней зловещими кляксами. Это зрелище напомнило мне действие виденных в лагере Имгри военных машин, предназначенных метать камни в ряды врагов.

В то же время усилилось свечение самой дороги. Падение камней (мы слышали резкие удары) и комьев земли не прекращалось. Словно кто-то пытался засыпать дорогу, скрыть светящиеся лунным светом защитные знаки.

Я вскочил и потянул за собой Джойсан:

– Надо идти – сейчас же!

Если дорогу перекроют, мы пропали! Во мне снова, будто того и ждало, встрепенулось чужое знание.

Джойсан ответила мне ровным взглядом и кивнула:

– Если надо – идем. Оставь вьюки. Я сяду на пони, а ты на Бураль.

Мы похватали припасы, что были под рукой, и фляги с водой, а остальное бросили. Животные, как и прежде, не проявляли страха перед дорогой – поначалу. Впереди громоздились черные кучи, но держались они недолго, таяли на глазах, растекаясь грязными ручейками. Словно, прикоснувшись к дорожной мостовой, твердая материя обращалась в жидкость.

– Запах… это тасы! – вскрикнула Джойсан.

Я тоже чуял вонь, как от их земляной ловушки, только здесь она сильнее ударяла в нос. Теперь моя кобыла визгливо заржала, вскинув голову, и пони ей ответил. Животные отказывались идти вперед, я с трудом совладал с кобылой. Джойсан не позволила своему малорослому коньку отстать – я слышал, как она ласково уговаривает пони.

Наваленная земля и вправду стекала с дороги, как струи дождя, а вот выворачивающая наизнанку вонь делалась все сильнее. Я уловил движение наверху, на боковых стенах, но не сумел разглядеть, кто там так лихорадочно возился, спеша отрезать нас от гор земляной плотиной. Даже когда тасы сползли ниже, подкапывая стены, чтобы спустить на нас оползень, их не было видно. Может быть, не совладав с дорогой, они собирались теперь сами на нас броситься – захватить, как раньше поймали Джойсан, используя как оружие послушную им землю.

Переднее копыто кобылы ступило в первый черный ручей. Такого крика я никогда в жизни не слышал от лошадиного племени, и рванулась она так, словно наступила в горящие угли. Ручей жирно чмокнул, выпуская копыто.

– Вперед… быстро! – бросил я через плечо Джойсан и обнажил меч.

Ее не надо было торопить – она сама лупила пони ладонью по крупу, погоняя его. Черная жижа уже залила копыта наших коней и, казалось, затягивала их, как трясина. И тут я заметил, что грифон в шаре разгорается ярче и ярче. Из него расходились лучи яркого света. И браслет на моей руке горел холодным огнем.

Джойсан сдернула цепочку и принялась раскачивать шаром. Так машут факелом, чтобы разгорелся сильней. Черный прилив отступал от этого сияния, как живая плоть сжимается от болезненного ожога.