Я с трудом сглотнул. Копыта выдавали во мне зверя, зверем я и был в ту ночь. Я должен навеки сохранить это позорное воспоминание, чтобы не позволить этому повториться.

Хотя с тех пор я ее воистину не касался – страшился даже встретить ее взгляд, чтобы не прочесть в нем отвращения – заслуженного и справедливого. Если от меня отвернется Джойсан, что мне останется?

Сколько раз я думал, что надо заговорить: сказать ей обо всем, что стоит между нами. Но, как бы ни хотелось, я не мог принудить себя к такой откровенности – боялся ее неизбежного ответа. Джойсан всегда мирилась с моими телесными отличиями, даже притворялась, будто находит меня привлекательным, и безропотно следовала за мной во всех трудных бесприютных скитаниях, была мне единственным утешением и другом.

Она достойно держалась, а ведь ей со мной наверняка тяжело. Я украдкой оглянулся на нее. Изнеможение ясно читалось во всем ее существе, и все же она была прекрасна на любой взгляд – с ее мягкими рыжевато-каштановыми волосами, сине-зелеными глазами, с таким тонким, но и округлым телом.

В пути я не раз замечал, какими одобрительными взглядами провожают ее мужчины, и, кажется, улавливал их удивление: отчего такая стала моей спутницей? Сколько бед она перенесла, став моей женой, и кто скажет, которая будет последней каплей даже для ее благородной натуры?

– Как-то там Акар? – Ее голос оторвал меня от неотступных мыслей.

– Акар?

Мне это имя ничего не говорило, но ласковая улыбка на ее губах расшевелила во мне новое, теплое чувство.

– Сын Утии и Рани, он родился ночью. Мы с Цвайи его принимали – с помощью Гунноры, и победа нам дорого досталась.

Джойсан опустила голову на колени и устало потерла затылок.

Ребенок… Каково это – видеть кровь от крови и кость от кости – ее и моей! Единая плоть, о Силы Света! Я внутренне сжался, убив теплую искорку в себе. Разве я вправе о таком мечтать? Вот у рыбака родился сын, а у меня, наследника могущественного лорда, нет надежды даже на свой дом, не то что на сына – ну и что?

Эту мысль вытеснила другая: женщина, без жалоб перенесшая дневной, нелегкий даже для опытного воина переход, перед тем еще и не спала ночью!

– Так ты совсем не ложилась? – Я нерешительно, неловко, боясь оскорбить прикосновением, обнял ее за плечи. – Что же ты не сказала? Все равно пора разбивать лагерь, а тебе нужен отдых. Сумеешь подняться на этот склон? За ним, может быть, найдется хорошее место.

Она чуть подняла голову, суховато улыбнулась:

– Не сомневайся, господин мой. Я тебе три года назад сказала, что от тебя не отстану. И сколько раз доказывала, что сказала правду?