Джойсан встретила мой взгляд и сразу потупилась, словно высматривала неровности заросшей тропинки.

– Я искала… куст бузины.

– Нашла?

Я заметил кошель для сбора трав у нее на поясе и заключил, что бузина понадобилась ей для какого-то целебного настоя.

– Да.

Она ничего больше не прибавила, но теплое прикосновение ее мысли было не хуже поцелуя. Когда мы дошли до шатров становища, Валона убежала по своим делам, оставив нас глазеть на суету в лагере. Мужчины и женщины вытряхивали лучшие свои одежды, развешивали их проветриться на ветерке. Почуяв запах жареного мяса и хлебной выпечки – после без малого двух месяцев на дорожном пайке, – я жадно потянул носом и проглотил слюну.

– Что тут происходит, Джойсан?

– Я не… А! – Она хлопнула себя по лбу. – Да это же Праздник Перемены! У меня было столько… забот, что я совсем забыла. Мне надо помочь Терлис с хлебами – я ей обещала, Керован.

Она умоляюще воззрилась на меня:

– Это совсем ненадолго, а потом мы опять будем вместе.

Я неплохо сумел скрыть разочарование:

– Конечно. Только кто такая Терлис?

Жена объяснила, что они с Терлис сдружились, пока Ригон (муж Терлис) и я были в отлучке. Через несколько минут мы уже скреблись в полог бурого шатра, ярко разукрашенного алыми косичками конского волоса.

Терлис оказалась рослой и пышной женщиной, косы доставали ей почти до коленей. Ее мужа Ригона я помнил: нам как-то выпало вместе стоять ночную вахту. Это был маленький жилистый мужчина, и словами он был небогат, как и телом. Но взгляду его карих глаз я доверился с первой встречи.

Их маленький сын Янос обошел меня с опаской, как пугливый жеребенок, измерил глазами и вдруг с ухмылкой мотнул головой. Джойсан, познакомив меня с семейством подруги, склонилась к маленькому седлу и подхватила на руки малышку.

– Вот, Керован, это Энния. – Девчурка сонно захлопала глазами, сунула палец в рот и доверчиво опустила головку на плечо моей жены. Видя это и уловив ласковый свет в глазах Джойсан, я сжался, как от провернутого в ране ножа. Я верно угадал – Джойсан нужен был свой ребенок, а я не мог ей его подарить.

Я, кусая губу, отвернулся, и тут она тронула меня за локоть:

– Хочешь ее подержать, муж?

Я замотал головой и попятился, с трудом сдерживая голос, – и все равно в тишине палатки он прозвучал слишком резко.

– Нет, она же расплачется у меня на руках. – Я закашлялся и повернулся к выходу. – Я устал, госпожа моя, и весь в пыли с дороги. Скоро увидимся.