Первая жена лорда умерла в родах – это, впрочем, считалось обычным делом. Всё же и тогда пошли шепотки, что к ней не пригласили служительниц Гунноры, хотя все знали, что в женских бедах всегда поможет Мать Плодородия.

Мой господин не выдержал даже года траура, как стал снова присматривать супругу, и в тот раз выбор его пал на мою любимую госпожу. Я гордилась тем, что она приблизила к себе меня – отчасти разделявшую то проклятие и жившую в замке лишь из милости, потому что отец мой командовал отрядом в злосчастном походе лорда Ульма в Пустыню, чем по греховной глупости навлек несчастье и на свой род. Оттого я и родилась со звериной печатью на лице – верхняя губа у меня была раздвоена, как у зайца. Я еще не осознала своего уродства, а видела уже, что люди отворачиваются от меня с отвращением.

Одна госпожа Элва никогда не брезговала мною. Она говорила со мной по-доброму, хвалила мое искусство швеи и умение, не дернув, расчесать ее длинные волосы. Длинные и красивые – таких светлых я ни у кого не видела, – они блестели золотом и сами собой вились, если я распускала приличествующий замужней даме узел. Теперь эти волосы скрываются под темной вуалью, но она не ропщет.

Ведь когда лорд тонким, не своим голосом, глядя куда угодно, только не на нее, произнес слова отпущения, она без жалоб удалилась в аббатство Норстед и приняла там малые обеты – для тех, кто пришел из мира, побывав замужем. Хотя до нее такие обеты принимали лишь вдовы, искавшие безопасного пристанища вдали от мира.

Я умоляла ее взять меня с собой и вот тогда впервые узнала, что, хотя в госпоже текла чистая кровь долин, она обладала Предвидением или частицей этого Дара. Потому что тем же взглядом, каким смотрела, когда лорд Ульрик изгонял ее из своего дома, она теперь взглянула мне за плечо, как если бы видела за ним не каменную стену, а живое существо.

– Илас, в скором времени появится тот, кто будет тебя заботить – и не тебя одну. Останься здесь и жди этого часа, когда от твоего выбора будет зависеть многое, и многое он изменит для людей.

С этими словами она сняла с шеи старинную цепочку, которую носила под одеждой, так что никто, кроме меня, о ней и не знал. Подвеска на ней стерлась от времени и прикосновений, но все же в ней нельзя было не узнать амулет Великой госпожи Гунноры – той, что улыбается женщинам. И госпожа Элва надела эту подвеску мне на шею и накрыла моей рукой, прижав так, что я ощутила ее тяжесть сквозь платье и сорочку, и при этом добавила:

– Вот что будет твоим щитом, милая, когда придет этот час. Почаще думай о той, кому принадлежит этот знак; и когда в долину прокрадется Зло, зови ее!