– Где
– Я же сказал. Я недалеко от «Лагуна-Хонды». И, что самое главное, я должен выбраться отсюда, – сказал я. – Только вот у меня нет ни денег, ни оружия, ни идей.
– Ну, – сказал Джаред, – похоже, ты нисколько не изменился. – Я чувствовал себя так, будто не улыбался уже много лет. А теперь вот улыбнулся.
Аннали повернулась к Джареду.
– Как ты вообще можешь даже думать сейчас о том, чтобы шутить? Наш друг застрял по самое не балуй в одном из самых опасных мест на континенте…
– Что, по-твоему, мне делать? Плакать? К тому же для него везде опасное место…
– Вот именно! Так что, вместо того чтобы впустую трепаться, может, попытаешься ему помочь?..
– А, значит,
– Ладно, ребята, не ссорьтесь, – сказал я, прежде чем Аннали успела еще раз задеть Джареда. Напряжение передавалось даже через информационный поток. – Ты же знаешь, что Джареду больше нельзя допускать потерю мозговых клеток во время чихания.
Это была наша старая шутка, глупая шутка, которая всегда заставляла Джареда смеяться.
Вот только сейчас он не смеялся. Он поморщился.
Странное чувство щекотало мне спину. Я почуял что-то неладное.
– Ты уже не чихаешь, – сказал я. Я только сейчас это заметил. – Ты ведь ни разу не чихнул.
И мне снова показалось, что он поморщился, хотя трудно было сказать наверняка. Шифрование вытворяло с каналом забавные штуки.
– Он вживил себе иммуноимплантат, – сказала Аннали, прежде чем Джаред успел заговорить. Джаред опустил глаза, пытаясь рассмотреть что-то у себя на коленях. – У него даже крапивницы больше нет. Покажи ему. Покажи, – повторяла она, и Джаред поднял руку, чтобы показать мне свою чистую кожу. Но было не похоже, что он этому рад.
Щекотка сменилась мурашками, и те поползли по моей грудной клетке.
– Иммунотерапия, – повторил я. Я надеялся, что они спишут напряжение в моем голосе на сильную реверберацию. – Ого. Где же ты достал столько бабла?
Теперь поморщилась Аннали, и на этот раз я был уверен, что это не дефект картинки.