Это было лучше, чем воевать с отцом – у Кейн было достаточно связей, чтобы не бояться за себя, но отец мог ударить по Джеку.

– Этого мало, Анна.

– А ничего другого вам и не предлагают, – грубо вмешался Джек. – Если так важно, что она не замужем, ладно, мы поженимся. Вы боитесь за свое наследство? Мы от него откажемся, подпишем всякие бумажки. Свои деньги оставьте себе. Но больше вы ничего не получите. Птичка останется при мне.

Он злился – совершенно прямолинейно и грубо, и Кейн была благодарна ему за то, что он не хотел и не умел играть словами.

– Но я ведь и не пытаюсь отнять у вас Анну, – отец вежливо улыбнулся, а Кейн почувствовала, как неприятный холодок прошелся вдоль позвоночника. – Я готов вам ее оставить. Живите в своих трущобах и будьте счастливы в своем шалаше.

– Тогда зачем эта встреча? – спросила Кейн.

– Прежде, чем я оставлю вас в покое, я хочу, чтобы ты вернула семье долг за неудобства, которые с тобой связаны. Речь не о деньгах, разумеется.

Он улыбался, понимая, что загнал ее в угол, и просто ждал, пока Кейн согласится.

– Значит, дело не в том, с кем я живу и как, – сделала вывод она. – Тебе нужны услуги мастрессы, и ты не можешь обратиться официально. Все остальное просто предлог.

– Достаточно веский предлог, Анна. И я приготовил не только кнут для этой встречи.

Он сказал «не только», потому что – и они оба это знали – кнут он, разумеется, приготовил тоже. Угрозы, которые отец вполне мог выполнить. Надавить на городской совет, чтобы Джека лишили дома. Использовать свои связи в жандармерии, чтобы выставить его преступником.

Отец не знал о Реннаре, к счастью, и это развязывало Кейн руки. В данном случае она не постеснялась бы попросить о помощи и использовать любые связи.

– Мы уходим. Благодарю за ужин, – она встала, и Джек встал следом, без стеснения взял ее за руку. – Все, что я хотела сказать, я уже сказала.

Отец смотрел на нее, не мигая:

– Сядь, Анна.

Было время, когда она выполнила бы приказ не задумываясь, не решилась бы нарушить.

Даже теперь остаться стоять было нелегко – было страшно, что отец сделает, было страшно даже думать, что – с его властью и его влиянием – он мог сделать.

Кейн коротко поклонилась, цепляясь взглядом за точку смещения на столе. Яблоко было красным как кровь:

– Всего хорошего.

Отец позволил ей дойти до двери, прежде чем окликнуть: