— Это вопрос жизни и смерти, генерал.

Вон Гюн фыркнул, процедил что-то едва слышное и подошел к небольшому столику, на котором стоял кувшин и кубки. Там явно была не вода: Вон Гюн налил себе выпить, что-то, едва пахнущее забродившим сливовым соком, а когда повернулся и вновь посмотрел на Нагиля, выглядел гораздо спокойнее.

— Тебе следовало жениться, — вздохнул генерал и вдруг усмехнулся. — Помнится, король предлагал тебе в жены одну из своих дочерей, а ты отказался.

— Не в этом дело, — упрекнул его Нагиль и тут же опомнился. — Простите, генерал, но я не имел в виду…

— А о чем ты тогда говоришь? — Вон Гюн сел прямо на пол рядом со столиком, уперся локтями в согнутые колени и смотрел теперь на капитана снизу вверх. — Ты даже готов сговориться с предателем, чтобы вызволить бедняжку. На месте Тоётоми я уже убил бы пленницу и послал тебе ее голову, чтобы сломить.

Нагиль стиснул руки и опустил голову. Ниже, еще ниже, лишь бы генерал не заметил полыхающего взгляда и не услышал сцеживаемых, словно яд, проклятий с губ капитана.

— Если она умрет, Дракон лишит меня жизни тоже, — признался Нагиль. Говорить об этом вслух кому-то, кто не был посвящен в таинства древних связей, получилось легче, чем он думал: правда теперь казалась легкой, как перышко, чистой, как капля дождевой воды.

Все просто, Мун Нагиль, Дракон Дерева. Это люди все усложняют, примешивая к словам тайные смыслы, нанизывая свою волю на тонкую нить истины. У Великих Зверей нет оговорок и оправданий, нет мотивов, вплетенных в единственную правду. Ты дал слово, и ты обязан сдержать его.

— Что это значит? — не поверил генерал. Нагиль вскинул голову и объяснил, глядя ему в лицо:

— Я дал слово, что спасу эту женщину. Обещание связало нас, и теперь я не могу его нарушить. Иначе умру.

Нагиль сел, подгибая колени, и продолжил, вбивая слова в землю:

— Она не должна погибнуть. Вот, почему Дракон не спалил Тоётоми.

Вон Гюн смотрел на него и хмурился, и открывал рот, а ответить сразу не сумел. Покатал слова капитана в мыслях, потом вновь усмехнулся.

— Таким обещаниям на войне не место, — сказал он, наконец. — Ты прекрасно знаешь, что никому не под силу бороться с судьбой, если она решила оборвать чью-то жизнь. И как ты мог дать слово беззащитной особе, если человеческий век так короток в наше время?

— Я…

— Ох, нужно было женить тебя, пока был шанс, — повторил Вон Гюн и покачал головой. — От скольких бы проблем избавились разом…

Нагиль скрипнул зубами и промолчал.

Вон Гюн встал, рявкнул своему помощнику, и тот позвал обратно Рэ Вона. Нагиль оставался на месте и ждал ответа, пытаясь хотя бы придать себе вид спокойный и уравновешенный, пока внутри все горело. Он устал и хотел спать, еще больше — есть, но страх за Сон Йонг не дал бы ему сомкнуть глаз, и он даже понимал, что дело тут было вовсе не в возможной смерти. Из-за обещания или вопреки ему, Нагиль должен был спасти госпожу.