— Там мою Маришку сволочи опять… заморозили. Сволочи! А я тут, далеко. А мне в город никак. Я ж не мейтар, я не могу отсюда туда — в один шаг… А ты уже свихнулся на прошлом, которое нельзя вернуть! Нельзя так, слышишь? Живых спасать надо, живых!

Я иссякла, еще пару раз всхлипнула и ткнула в кнопку комма на шее.

— Алекс, умоляю, катапультируй меня отсюда нах… куда угодно. Прости за грубость. Мне плохо. Сдохнуть хочется до кропова ужаса, но я живучая.

— Спускайтесь к основанию саркофага. Всё готово, — Алекс лаконично согласился с истерикой.

— Сар… — икнула я.

Кто-то придумывает сказочки, нервы себе на кулак наматывает, излагает небыль, смешав с болью. Ха! Алекс и без того умеет включить жажду жизни, по крайней мере — у меня. Есть особая кнопка в организме Эли: любопытство. У меня этой кнопкой включается весь резерв живучести, даже тот, о котором я сама не знаю!

Я уставилась на скалу под ногами. Значит, вся она неприродная? Скала эта вообще — что? И Алекс… где предел его возможностей?

Старая валга жалобно вздохнула. Я обернулась и вдруг поняла: у всех тут и без меня был ничтожный, но шанс договориться. Потому что и седой одинец людей, и черный — валгов, оба знали правду и не хотели снова убивать из-за старой ошибки. И королева тоже… Только от голоса девочки, похожего на голос её малышки, она потеряла рассудок.

— Ларксовы штучки, — прищурилась я. Глянула на седого. — Как называются люди, которые морочат всех аж до донышка души?

— Убыр, шалва, — тихо и внятно молвил детский голос. И добавил на сильно искаженной слави: — веть… мах.

Я наконец вспомнила и про эту участницу сборища на горе — она плакала голосом мертвой дочки валги-цай и она же, очнувшись, ухаживала за вождем людей. Ха. Натурально у нас тут шабаш. Гора, ночь, мы обсуждаем ведьм… Колдуем помаленьку, плетем сказочки о ледяной пустыне. А девочка-то, кстати — поняла! У неё во взгляде читается память о мейтаре и белом поле его ледяной пустыни. И слезинка на щеке… Она тоже была с нами в сказке и хотела, чтобы Маришка выздоровела.

— Ведьма, — буркнула я, мысленно примерила это словцо к Ларксу. — Да как ни назови, ждать добра от ублюдка не приходится. Он и раньше знал, что я стану спасать Мари. Он и теперь знает… Получается, моя Мари в беде. Эй, правда?

Седой парень услышал, нагнул голову… чуть погодя кивнул, шевельнулся, вроде собрался встать…

Кузя прыгнул с места и вцепился в руку седого! Повис. Сплюнул руку — следы зубов ровненько пропечатались у седого на коже по обе стороны от локтя. Оказалась порвана и без того ветхая рубаха, но кожа под ней уцелела! Кузя обернулся к старой королеве валгов и заверещал пуще прежнего. Ничего не понятно мне… Но старуха охнула, задышала. И парень понял. Покосился на черного одинца, пожал плечами, в чем-то сомневаясь. Кузя неистовствовал. Прыгал на метр с лишним, клацая пастью перед носом у парня. Седой морщился и не отодвигался. Ну и нервы!