Люди говорят постоянно. Они и думают — словами. Им кажется, что такой способ единственно возможный. Их бессмысленно переубеждать, они не слушают. Только Сим иногда замолкает и пробует вникать… изредка, когда решается признать в себе подобное умение.
Мир устроен непостижимо и неудобно. Слишком много тумана, слишком близко граница того, иного слоя… к которому удалось прикоснуться в пещере. Даже теперь кожа порой ощущает тепло двух солнц. Тогда приходит тягостное головокружение, мир людей заволакивает густой дымкой… рассудок изнемогает, а душа рвется в иной мир — к учителю.
Но даже в свете одного солнца людей сложно жить. Брести через нескончаемое поле… брести, чтобы опять что-то поправить, убрать боль. Мир весь — боль и туман, огни душ и запах крови, а еще полосы мрака. Они делаются чаще… и они всё более вязкие.
Мрак — расплата за неумение врасти в мир. Ощутить себя его частью. Мрак падает… и долго нет памяти, осознания себя. А после — липкое на руках и соленый привкус безумия. И очень, очень трудно подняться на ноги, выпрямиться…
Как можно помнить себя, если тебя почти и нет?
Эт — не имя. Этами звали многих прежде и после тоже назовут очень многих… Сим часто окликает: «Дэн
По-настоящему общаться получается лишь изредка. Со стариком, он прежде был Этом. Старик всякий раз обнадеживает: «Человек проснется в тебе. Дождись. Мир сделается ярче и ближе. Туман развеется. Ты сможешь жить рядом с людьми и понимать их. Говорить с ними».
Старик знает. Он прошел путь целиком и теперь ему тепло у костра, в шатре… в надежном мире без тумана, без мириадов теней и отблесков, готовых в любой миг взорваться болью, вынудить сделать шаг… чтобы снова запахло кровью, чтобы опять смерть встала у самого плеча.
Смерть — призрак с темными бездонными глазами йета.
Йеты… не стоит о них. Если внутренне ощутить себя в горах — можно заметить их солнце. Солнце легкого, звенящего мира… чужого и завораживающего. Слишком чужого, смертно чужого. Желанного для души. Запретного.
Он помнит взгляд старого йета. Сплошная боль! Потому что он с самого начала был для учителя ошибкой. Пришел в пещеру слишком рано, видел чужое солнце слишком внятно, заснул слишком глубоко и забыл себя. Но — ничего нельзя изменить в былом. Йет вздыхал: подобное уже случалось прежде, ученики рвались надвое, терялись в межмирье или теряли в себе — людей… Йет советовал: найди ребенка в мире людей и стань к нему ближе. Прилепись. Расти с ним. Впитывайся заново в свой урожденный мир.