Валг сразу выбрал место за спиной Арины, лег: прикрыл её от ветра. Девочка всхлипнула, иззябшими пальцами принялась драть завязки вьюка. Не справилась, потянула узел зубами. Атаман отобрал, сам вскрыл и на ощупь выдал порции мяса. Нехотя поднялся в рост… Надо вываживать скакунов. Надо искать им хоть какое укрытие, чтобы легли и отдохнули. Надо прощупать ноги, особенно ниже колена. Когда всё будет сделано, надо проверить, как себя чувствует Арина. Определенно, днем у неё приключались судороги. Опять же — одинец, он тоже сегодня на пределе. Бережет правую переднюю лапу.

Закончив с делами, атаман заставил себя прожевать мясо и отхлебнул два глотка из фляги. Воды осталось мало, но отклоняться от тропы в поисках родника нельзя. Ограничивать скакунов и валга — тоже нельзя. Арину… она много не выпьет.

Атаман придвинул вьюки и долго рылся на ощупь. Наконец, убедился, что ошибки нет. Набрал мерной ложкой порошки, пробуя каждый на вкус. Плеснул в ладонь воды. Долго мял тесто, скатывал в клейкие шарики. Самый маленький сунул под язык. Локтем толкнул валга и протянул ему крупный. Заставил проглотить и усмехнулся: надо же, людям из числа ближних иной раз труднее что-то втолковать, чем этому зверю. Тем более на ветру, когда слова рвутся и улетают лохмотьями раздражения. Валг по-настоящему сильный, он умеет терпеть, умеет и принимать помощь, что гораздо важнее. Дал ощупать лапу и не рычал, когда атаман принялся разминать её, заподозрив растяжение. Намотал хвост на человечью голову, чтобы вместе решить: есть ли польза в опыте людей, которые плотно бинтуют растяжения. Думали долго и решили пока оставить, как есть. Сим для себя понял, что валг знает про Смертень. У вороного на загривке мех дыбом… а только зарываться в землю и тем более поворачивать назад валг не намерен.

Рассвет едва обозначил себя. Но, когда валг порычал в ухо, зрение Сима обновилось, и атаман благодарно кивнул. Еще раз внимательно, подробно продумал для себя и вороного приметы ближайшего дня пути. Уточнил направление и долго, в красках, представлял скалы. Наконец, валг взрыкнул, обозначил понимание. И тогда атаман разбудил Арину. Сунул ей в ладонь шарик, крикнул: ешь, лекарство. Побрел поднимать скакунов и крепить вьюки. Затем сообщил Арине, что привал окончен.

Девочка заплакала, карабкаясь в седло. Она отказалась есть и даже пить. По взгляду исподлобья видно: она почти ненавидела атамана, а вот себя… без всяких «почти», вдвойне: и за то, что упряма, и за то, что готова сдаться.

Скачка возобновилась и сделалась кошмаром наяву. Ветер бил сбоку-сзади, его удары обрели ужасающую мощь. Несколько раз скакуны округляли шеи, поджимали ноги и перекатывались — а седоки кубарем летели, на полном ходу выброшенные из сёдел. Валг неизменно успевал лечь под шквал. Теперь он уставал меньше всех. Однако же смотрел на Сима не надменно, а благодарно. Понимал, что вынужден был бы плутать наугад или ждать смены погоды. То и другое, когда Вестник яростен — смерть.