— Эт? — снова уточнил атаман.

— Да-а… Жалкий в таком лесном смысле, который на ваш тартар не особенно и переложишь. Жалкий, кого душа жалеет.

— Знаю. — Атаман покосился на лекарку с новым вниманием. — А я?

— Идиот в тотальном сепсисе. Кузя, выруби его! — рявкнула девка… и мир погас.

* * *

Стоило приоткрыть глаза, сразу расцвел полдень.

Атаман лежал, ощущая кожей жар высокого солнца и прохладу низового, настильного ветра. Дышалось легко. Тело так и звенело, переполненное радостью. Наконец-то удалось вспомнить, каково это — быть здоровым. Хотя настолько здоровым и отдохнувшим Сим себя и не знал, пожалуй.

— Братик, — шепнули в ухо.

Сим распахнул глаза, проморгался. Поверил в новое чудо: Арина рядом. Держит наготове кружку с отваром, пар вьется мелкими струйками и пахнет полузнакомо… Травы севера иные, многие не узнаются, даже не угадываются.

— Ты выздоровела? Совсем? — оживился атаман и не стал мешать кому-то невидимому поддевать себя со спины под локти, усаживать. — Память проснулась?

— Дед Пётра такой лекарь, каких и в сказке не бывает, — Арина широко улыбнулась. — Помог с памятью. Называется психа… нет, не выговорю. Длинное слово. А, стоило ли стараться? Всю жизнь я была никто. Полы мыла, тряпки стирала, скакунов чистила. Ничьих детей в том месте много. Раз в год нас собирали. Заставляли водить руками над покрывалом и спрашивали, что чуем. Год назад я потеряла сознание. Помню много людей, духоту и боль. Смотрели, давили… После поили чем-то, всё смутно. Дед Пётра сказал: обработка сознания. Еще сказал, больше никто не сделает мне такого, пока я не одна.

Арина взглядом указала влево и вниз. Атаман проследил… и заинтересованно хмыкнул. У ног названой сестры лежал крупный валг, совсем белый и уж точно весьма старый. Уши рваные, на шкуре много шрамов, когти сточены, левого верхнего клыка нет, нижний наполовину обломан. Валг поднял голову, приоткрыл тусклые желто-карие глаза, вздохнул и снова сделал вид, что дремлет. Он был из числа тех, кого в лесу зовут пой-валгами, а в степи — акэни, «воющие смерть». В бою хуже них разве одинец… Но этот акэни настроен мирно. Арина погладила седой загривок.

— Сам вызвался. Я ведьма, которой он верит. Дед Пётра сказал, будет нас учить и еще — у нас учиться новому. Я сперва хотела пожить в городе. Тебя вон как Эли вылечила. Пусть бы и меня обучили такому. Но дед лучше. А город… там тускло, стены давят. Там валгов до сих пор боятся, людей леса тоже, ведьм тем более. Ну, особенно теперь.

Сим молча рассматривал сестру. Примечал: щеки немного округлились, кожа приобрела загар. Волосы от корней на ширину пальца отросли темные, почти черные. Значит, прежний цвет был обманкой. А еще это значит…