Трое Снова встали стеной — потребовали ближнего боя, все были пьяны ведьмовской Ночью. Симу они казались бешеными зверьками — пустоглазые, на губах пузырится пена… Сим положил их не сразу, истратил время и силы, ощутил горячее слева на боку. Перешагнул боль и затанцевал дальше, вглубь ущелья.

Опять был обвал. Опять в лицо летели проклятия, которые тяжелее камней…

Ночь густела и делалась… веселее. Жалкие осколки разума не могли принять эту кошмарную радость, для человека ничуть не годную. Последние песчинки осознанности крошились в пыль.

Воля и легкость переполняли тело. Ночь делала возможным, допустимым — совершенно все! Делала бой желанным, а любую плату за победу — посильной…

Сим очнулся и смог хоть немного осознать себя лишь в широкой арке входа в первую пещеру.

Сильно пахло кровью, ведьминой лавандой и дымом. Легкие горели, вязкие капли щекотали кожу, сбегали по плечу, по боку… Слегка знобило. А за спиной было тихо и пусто. Вопрос входа в пещеру решился однозначно. И — просто. Впереди тоже всё было очень и очень правильно: только враги, понятные и досягаемые.

В десяти шагах стояла ведьма, она глядела на прибывшего и часто, глубоко вздыхала всей грудью. Довольно молодая, с роскошной плотью, едва прикрытой и аппетитной для любого… зверя. Она в полную силу использовала дар, чтобы раздуть лавандовую притягательность, разжечь похоть. Глупое дело, неуместное. Ночь — время охоты. И, если зверь учуял страх, прочее ему неинтересно. А страха в пещере — вдоволь!

Сим втянул ноздрями пот и лаванду, усмехнулся. Бой утолил злость и накормил жажду разрушения. Сейчас атаман уже сознавал в себе крепнущее человеческое начало, в том числе — способность выговаривать слова и вкладывать в них смысл.

— Ночь, — негромко сказал Сим и наклонил голову. Вслушался в эхо, шуршащее по коридорам и переходам пещер дальше, глубже… — Моя ночь. Говори, будешь жить. Дай мне то, что в твоей душе. Правду дай. Ложь разозлит меня.

Ведьма сглотнула, закашлялась и сникла. Дрожащей рукой нащупала край ниши, грубо вырубленной в камне, села.

— Никто не мог пройти сюда, — едва выговорила она.

— Тот прежний Сим, который едва добрёл до скал и встретил там степную стаю валгов, не справился бы. Но я переболел, я стал сильнее. Я понял, насколько сильнее, лишь теперь, когда миновал нынешнюю Ночь. Говори! В молчании я теряю рассудок. Совсем без рассудка… плохо, меня до утра никто не остановит. Даже я сам.

Сим тронул кончиками пальцев сталь лезвия. Погладил узор, любуясь им и понимая: свежий багрянец превосходно дополняет прихотливую древнюю вязь…