Река под холмом выкладывала широкую петлю, выпячивала к северу грязевое дно болотца в оплетке рыжей травы с черными штрихами камыша. В этом-то ненадёжном укрытии и спряталась люди. Пятеро, — пересчитал Сим и отметил особенности лагеря чужаков: нет скакунов и костра, нет и шатров, псов, охотничьей добычи. Пахнут — ветерок в помощь — прогорклым маслом и порохом. А еще самую малость лавандой.

Сим переливчато свистнул, обозначил себя. Позволил Ярану вволю покрасоваться, пока в низине, в шуршащем страхами сухом болоте, паниковали и выбирали, что же делать. Решились: встали в рост, понурили головы. Двое держали оружие предков в вытянутой левой руке. Так горожане показывают мирные намерения. Вот медленно положили оружие и выпрямились, развернули пустые ладони в сторону гостя. Атаман хмыкнул с сомнением, ведь запах лаванды никуда не делся.

— Тартар степи знаете? — издали, громко предположил Сим и дождался кивка горожанина, стоящего впереди, старшего по возрасту и, вероятно, положению. — Зачем вы здесь? Вышли из ворот, чтобы жить в степи? Или опять у вас охота, которая не для сытости, а вроде шутки?

Пока скакун приближался к чужакам, Сим изучал их старшего. Лет сорок на вид, худощавый, довольно рослый. Волосы совсем черные и гладкие, глаза узковаты, кожа светло-медная… близ Самаха много раз доводилось видеть похожих людей. Был слух: их род перебрался откуда-то с востока, из городов, совсем удаленных от степи. Люди эти на торге у стен вели себя толково: умели молчать и наблюдать, и тем отличались от смуглых кудрявых южан, слишком крикливых и хвастливых. Отличались и от заносчивых молчунов с лицами степного толка — таких, как Стратег. Меднокожие не несли себя, как сокровище мира. Впрочем, — напомнил себе Сим, — не стоит заранее создавать ожидания. Люди все разные, от внешности и даже родства их поведение мало зависит. Люди — существа, чье подлинное лицо спрятано под плотным покровом зримого.

— Вы… нам… надо говорить, — старательно разделяя слова, с запинкой промямлил старший из горожан. Он довольно долго молчал, пока Сим приближался. Всмотрелся, прищурился… И вдруг воодушевился, даже перестал запинаться. Однако, намеренно или нет, продолжил строить разговор так, будто общается с малоумным. — Тебя помню! Мы дали клинок. Я был пятый слева от Стратега. Ты сказал: любой может выйти в степь. Не будет убит. Слова в силе?

— Трудный вопрос. Пока я один, в силе. Но говори, как со взрослым, не надо показывать «пять» на пальцах. Будь я не один, ближние решили бы, что это прямая обида.