Сим помолчал, проследил, как шалва потеет, ведь он теперь не способен отвести взгляд от клинка. Клонится вперед, хрипит…

— Суди строго, но справедливо, древняя сталь, — напевно выговорил Сим.

Меч лег плашмя на раскрытые ладони. Сим исполнил низкий поклон, перевернул клинок. Установил острием вниз, чуть нажал на рукоять. Сталь без усилия прошила мешок с вещами и коснулась травы. Оскорбить клинок втыканием в грязь Сим не смог. Осторожно убрал руки… Мурамаса даже не покачнулся. Взгляд шалвы упирался в основание лезвия. Сам шалва оцепенел и, кажется, не дышал.

— Калим! Не надо кланяться клинку, я не жду подобного, — обычным голосом посоветовал Сим. Он не сомневался, что шалва уже не разбирает слов, он парализован ужасом, который глубже и губительнее полноводного осеннего болота. — Отложи мясо! Подавишься, придется мне грязными дикарскими руками бить тебя по чистой городской спине. Мне недавно рассказали про бактерий и вирусов. Знаешь, я пока не поверил, но звучало захватывающе. Их несметно много, но убить их иной раз труднее, чем буй-быка.

Рука старшего из горожан наконец послушалась рассудка и бережно, двумя пальцами, сжала ломтик. Сим мысленно посочувствовал собеседнику, ведь со стороны чудачества атамана при первой встрече мало кто из своих, муравьев, принимает спокойно. Увы, скушать мясо Калиму снова не удалось: подавился он до того, как начал жевать: как раз услышал о вирусах. Затравленно глянул на атамана и кривовато улыбнулся.

— Ты точно кот.

— Вообще-то не кот. Я зверь покрупнее, — промурлыкал Сим. — Хотя бы понюхай, лизни. Лучшие приправы мы берем у лесников. Для копчения и для выдержки. То и другое, копчение и выдержку, даём припасу для дальнего пути. Редко угощаем таким. Из уважения и для начала разговора. Выдержанное мясо пролежит лето во вьюке и не испортится, даже вкус не поменяет. Солоновато, надумаешь есть, запивай. Вода имеется?

— Да! — встрепенулся самый рослый горожанин, явно очень сильный.

Наверняка страж стен, — прикинул Сим, уделив и этому человеку толику внимания. Больше он не стоит, насквозь понятный. На лице написано: ближний, уважает своего старшего и пошел за ним охотно. А то и против его же приказа. От первого страха очнулся, и теперь нарушение привычных ограничений города душит его злобой. Но он молчит. Так бы поступил и толковый ближний степи. Любые вопросы, если нет мочи смолчать — они задаются без посторонних… Вот парень добыл флягу, подсел к Калиму вплотную. Держит наготове крышку, наполненную водой. Вовремя: Калим как раз заставил себя, перебарывая рвоту, проглотить первый кусочек. Удивленно хмыкнул.