Атаман рассмеялся и прыгнул из седла. Жестом попросил горожан подождать и принялся вываживать скакуна, похлопывать по шкуре, расседлывать. Горожане после срыва своего старшего сделались окончательно тихими. Затравленно глядели на дикаря, в глаза названного дикарем… Сим протирал шкуру Ярана скрученным пуком травы, искоса поглядывал на чужаков. Собирал приметы внешности и поведения каждого. Подозрения вызывали двое, наверняка рожденные вне стен Самаха. Хотя найти пришлого — не значит найти источник запаха лаванды. После переполоха в Пуше стало понятно: ведьмы могут жить в кольце стен долго, считаться за своих. И все же…

Сдернув заседельный торок, Сим расправил тонкий войлок скатки и набросил на спину Ярана. Увязал концы снятой уздой, отпустил скакуна пастись, напоследок прощупав ноги от пясти и ниже. Выпрямился, осмотрелся. Близ пересохшего болотца нашлась полянка, выстланная мелкой гусиной травой: ни пыли, ни ломкой сухости. Если снять дерн, если копать вглубь долго и бережно, можно найти под такой полянкой жилку родника. Потому в степи гусиные полянки называют «пульсовыми», под их травяной кожей бьется жизнь, ведь вода — она и есть жизнь… Пульсовые полянки считаются лучшим местом для трудного разговора. Они дают душе красных муравьев ощущение покоя.

— Вы везучие, — улыбнулся атаман. — Валги вас не порвали, хотя могли. Степь вас не высушила и грозой не прижала, хотя осень близко. И, опять же, вас угораздило встретить меня, одного. Не совсем случайно я здесь, но ведь и не намеренно!

Подхватив седло, Сим перенес его на край пульсовой. Бросил перед собой мешок с запасной рубахой и прочим имуществом, какое ближние собрали поутру. Сел на пятки и жестом указала место для собеседника: напротив или сбоку. Вынул из мешка сухое мясо и принялся строгать, выкладывать ломтиками в ровный ряд.

— Трудно говорить без натянутой меж нами ткани? — полюбопытствовал Сим, устав от молчания горожан, от их неумения сразу принять решение. — Начнем с того, что ветер в мою сторону, заразу вам не вдохнуть. Добавим вот что: я здоров, врач, он из города Пуш, смотрел и подтвердил. Дышите спокойно и не тяните воротники на нос. Это важно. Вы правы, я тот еще дикарь. Когда чую страх, делаюсь котом. Кто вспотел и дрожит, тот мне не собеседник, а мышь. Я принимаюсь играть… После бываю зол на себя, но после — это поздновато, да? Пока я не играю, я внимательно слушаю. Есть не заставляю, хотя шейная мышца буй-быка вкусна. — Сим не удержался и добавил, ведь двое горожан отступили на шаг и дрожали так крупно, что не играть на их страхе сделалось вовсе трудно: — Буй-быков я ценю как добычу в верховой охоте. Яран резвее любого из них. А мой нож как раз таков, чтобы при точном ударе войти меж ребер и дотянуться до сердца.