Атаман прикрыл глаза и некоторое время слушал бодрый, несуетливый гомон похода. Когда рядом Ганс, когда делом распоряжаются его ближние, любая беда воспринимается буднично. Придет и уйдет, постарается вырвать из людской массы жирный кус добычи с кровью — но это привычно. Так бывало, так будет еще много раз. А вот паника, страх и слабость — этого не случится здесь и сейчас. Хорошо.

Пальцы нащупали свирель. Сим погладил старое, заполированное дерево. Поднес свирель к губам и замер, задумался. Надо исполнить нужное в точности. Годна лишь одна мелодия, та самая. Если удачно отправить её в полет над степью, если не совершить ошибки в тоне, в ритме дыхания…

Три попытки вроде бы не удались, но четвёртая показалась Симу стоящей. Он довольно кивнул, убрал свирель и огляделся. Улыбнулся горожанам, ошарашенно наблюдающим за тем, чего они не видели ни разу. Да, в степи не проверяют выполнение приказов и не торопят. Зачем? В походе Ганса и Сима люди не суетятся, когда идет большая беда, все ближние — опытные люди. Каждый знает свою часть работы. И, чем полнее отдается делу, тем точнее его сознает, тем успешнее включается в незримую, но прочную общность. Ту общность, которая помогает красным муравьям выживать снова и снова, которая отличает их от иных… пород людей. Наверное, можно сказать — пород? Сим усмехнулся и отогнал мысль. Не важно. Не теперь.

— Сим, — впервые старший горожан произнес имя, обратился прямо и без надменности.

— Да. Появился дельный вопрос? Не для обмена? — прищурился атаман.

— Ты… кто? Ты управляешь всем этим, — Калим поднял руку и неловко покрутил кистью, обозначая происходящее вокруг. — Насколько оно велико… это?

— Сейчас не управляю. Только содействую. Ганс больше взял на себя, вот уж кто умеет стать осью дела. «Это»… как тебе сказать. В нашем малом походе тысяча шатров, примерно так. Ближе к горам еще поход, и еще. То же самое вглубь степи, к северу. Мы зовем малые походы пальцами, потому что они двигаются сами по себе, но вместе они — единая рука. Сейчас к Самаху сходится пять пальцев оттуда, — Сим махнул за реку, на запад, — и еще три оттуда, с севера вдоль Идели. О том, что нас накроет жор, теперь знают все. Каждый палец сам будет бороться, искать укрытие. А я ничего не намерен приказывать по поводу жора.

— Так ты в степи вроде… первого хранителя? Как мой отец в городе?

— Нет. Я хуже гнойной занозы. От меня головная боль и непокой. Меня вроде бы отторгают, но меня не могут не ощущать и не признавать. Боль важна, чтобы выжить. Как-то так. Я и есть боль.